Лицо страха. Дин Кунц
вы можете быть уверены.
Глава 7
Квартира Фрэнка Боллинджера около музея искусств «Метрополитен» была маленькой, спартанского типа. Стены в спальне были коричневые, паркетный пол отполирован. Единственной мебелью в комнате были кровать королевских размеров, ночник и портативный телевизор. Он сделал полки для одежды в стенном шкафу. В гостиной стены были белые и такой же сверкающий паркетный пол. Здесь вся мебель состояла из черной кожаной кушетки, плетеного кресла с черными подушками, зеркального столика и полок с книгами. На кухне были обычные принадлежности, маленький стол и два стула. Окна закрывали жалюзи, а не шторы. Квартира больше походила на монашескую келью, а не на жилье, и именно поэтому она ему нравилась.
В пятницу в девять утра он встал с постели, принял душ, подключил телефон и заварил кофе.
Он пришел домой прямо из квартиры Эдны Маури и провел ранние утренние часы за стаканом виски и чтением поэзии Блейка. Опустошив половину бутылки, еще не пьяный, но такой счастливый, очень счастливый, он отправился спать и заснул, цитируя строки из «Четырех заповедей». Когда он проснулся через пять часов, он почувствовал себя обновленным, свежим и чистым, словно заново родился.
Он допивал первую чашку кофе, когда зазвонил телефон.
– Алло!
– Дуайт?
– Да.
– Это Билли.
– Понятно.
Дуайт – его второе имя. Франклин Дуайт Боллинджер – это было имя его дедушки по материнской линии. Старик умер, когда Фрэнку не было и года. До того как он встретился и познакомился с Билли и стал ему полностью доверять, только бабушка называла его этим именем. Ему едва исполнилось четыре года, когда отец оставил семью, и мать обнаружила, что малыш мешает ей, мешает беспорядочной жизни разведенной женщины. За исключением нескольких мучительных месяцев, проведенных со своей матерью, которую охватывали временные порывы любви только тогда, когда ее начинала мучить совесть, он провел свое детство с бабушкой. Она обращалась с ним так, словно он был центром не только ее жизни, но и всей вселенной.
– Франклин – такое обыденное имя, – говорила обычно его бабушка. – Вот Дуайт – это что-то особенное, так звали твоего дедушку, а он был замечательным человеком, не таким, как все. Ты вырастешь и будешь похожим на него, будешь выше и значительнее других. Пусть все называют тебя Фрэнком, для меня ты всегда будешь – Дуайт.
Бабушка умерла десять лет назад. Девять с половиной лет никто не называл его Дуайтом. Шесть месяцев назад он встретил Билли. Тот понимал, что значит выделяться среди других и чувствовать свое превосходство. Билли сам был таким и поэтому имел право называть его Дуайтом. Это имя давало ключ к его психике, всегда поднимало его дух, напоминало о том, что он предназначен для необыкновенно высокого положения в жизни.
– Я несколько раз пытался дозвониться тебе прошлой ночью, – сказал Билли.
– Я отключил телефон, чтобы можно было выпить немного виски и спокойно поспать.
– Ты смотрел газеты сегодня утром?
– Я только встал.
– Ты что-нибудь слышал о Харрисе?
– О ком?
– Грэхем