Двоюродный сын. Эльчин Исаков
подряд по несколько раз. Смысл от этого не меняется. Потому, что в партийных докладах чиновников бывшего СССР никогда не было никакого смысла. Представляешь, сколько угодно долго можно читать эти мудреные предложения с любой строки и никто не догадается, что ты говоришь то же самое. Гениально.
В это время в комнату вошла Рита:
– Опять ты завелся, старик?
– Внимание, сигнал SOS. Среди нас находится достопочтенная еврейка из колена левитов, – тут же отреагировал Моше.
– Да. Я из левитов. И, между прочим, горжусь этим.
– Особенно тем фактом, что и Маркс был из левитов.
– И не только Маркс.
– Не надо. Я уже слышал длинный перечень имен благочестивых раввинов.
Рита взглянула на Сару и Ахмеда:
– Иногда мне кажется, что я вышла замуж не за еврея.
Моше, сморщил нос:
– За еврея. Увы, ты вышла замуж за еврея. За это можешь не беспокоиться.
Ахмед вмешался в разговор:
– Увы? Жалеете, что вы еврей, дядя Моше?
Моше:
– Нет, конечно – ответил Моше. – Разве что иногда. Когда мне становится стыдно за некоторых евреев.
Ахмед вдруг вспомнил Али. И его лицо, когда речь заходила о евреях.
– Понимаю, – сказал он. – Я вас очень хорошо понимаю, дядя Моше.
Моше помолчал. Потом продолжил:
– Ты знаешь кто такой Генри Форд. Так вот, еще в начале двадцатого века он сказал: «Подвергните контролю 50 самых богатых еврейских финансистов, которые творят войны для собственных прибылей, и войны будут упразднены» Я всегда боялся, что моя дочь вырастет и поймет, в каком безумном мире она родилась. Меня страшила одна только мысль о том, что когда-то она начнет анализировать события, происходящие в мире. И в один прекрасный день поймет, что жизнь полна несправедливостей. Сумеет ли она уберечь себя.
Папа, что это с тобой?
Дядя Моше, не беспокойтесь, у Сары есть я – вставил Ахмед, но его перебил Моше, и в его глазах сверкнули уже совсем другие искорки:
Ага, а у тебя есть Ясир Арафат. – Он захохотал.
Ахмед и Рита тоже уже хохотали. Да и Сара тоже. Ей всегда казалось, что отец всегда будет молодым и красивым. Это еще с детства – полная уверенность, в том, что родители останутся неизменными, что будут заниматься тобой вечно. Но годы брали свое. Сара поймала себя на мысли, что никогда до этого она не думала о том, что родители тоже смертны. И странно, что впервые подумала об этом сейчас, смеясь над шуткой отца.
Сделав над собой усилие, немного порозовев в щеках, Ахмед произнес:
Дядя Моше, тетя Сара, я хочу сделать… В общем, я
хочу попросить руки вашей дочери. Я знаю, что нарушаю все традиции, но, поверьте, не по своей воле, а в силу сложившихся и известных нам всем обстоятельств.
Ишь ты. Отчеканил речь. Специально готовился, или это экспромт?
Моше сделал преувеличенно серьезное лицо.
Рита укоризненно посмотрела на него:
Будет тебе, старик.