Затянувшийся вернисаж. Роман из последней четверти 20 века. Алона Китта
в одну группу, и на всех лекциях и занятиях сидели вместе. Группа меня разочаровала: 20 девушек и трое парней. К парням я отнеслась критически: занюханные. И до последнего курса никакого интереса к ним не проявляла.
Девушки же интересовали меня больше. Правда, пятеро были иногородние и все такие же невзрачные, как я. Но ленинградки… Ленинградки – это совсем другое дело. Сведя на минимум контакты с иногородними, олни держались стайками и в полголоса щебетали на лекциях, угощая друг друга карамельками, шоколадом или передавая по ряду пакетик с чипсами.
Меня они и вовсе не замечали. Только на первом занятии, когда мы знакомились друг с другом, красивая девушка Алиса, услышанное имя, бросила на меня презрительно – уничтожающий взгляд.
– Лида? – переспросила она. – Лидия? Но это же деревенское имя, фи! Сейчас так не называют.
Меня захлестнула обида, даже слезы навернулись на глаза, но плакать было нельзя: если заплачешь в первый же институтский день, то, как пить дать, будешь проливать слезы и дальше.
– Деревенское? – я старалась говорить, как можно спокойнее. В конце концов, кто такая Алиса, и чем она лучше меня? Разве только тем, что ей посчастливилось родиться в столице. – А я думала, греческое.
Девушки заулыбались, Алиса заговорила ласково, почти запела:
– Греческое, римское – не имеет значения. В городе такого имени не встретишь. Она голосом выделила – «в городе». Ах, в городе, ах, не встретишь. Подумать только, как мне не повезло: мое имя не устраивает Алису! Но это обстоятельство сменило обиду в моей душе на злость.
– Между прочим, певица такая была, Лидия Клемент, ленинградка, – заявила я.
– Что значит, была? – спросила Алиса.
– Она умерла уже.
– Ах, какая жалость, – пропела Алиса, закатив глаза. И все засмеялись. Да, весело мне будет в этой группе!
– Ну что ты, Алиса, цепляешься? – сказала другая девочка, – Нашла к чему прицепиться. Даже стихотворение такое есть – шедевр поэзии – «Хорошая девочка Лида».
Кстати, эту девочку – знатока поэзии – звали Ася, Анастасия, но никому и в голову не приходило прицепиться к ней, хотя у нас в деревне Насть намного больше, чем Лид.
Ася меня притягивала как магнит своей необычностью, и я наблюдала за ней во время лекций и занятий. Нельзя было ее назвать красавицей, но пышные пепельные волосы, ясные голубые глаза и идеальная фигура делали ее неотразимой. В наших спорах и разговорах она почти не принимала участия, но если уж говорила, то это было резюме или завершающий штрих в любой беседе. Не могу сказать, была она доброй или злой: к Асе эти понятия не относились – она как бы парила над нами в вышине, не вникая в наши проблемы.
Одевалась Ася тоже не как все. Не знаю, дорого или не слишком, но необычно и если учесть то обстоятельство, что я некоторое время ходила в институт в черной юбке, белой блузке и с комсомольским значком,