Это просто эхо. Роман Олегович Бобза
и разглядывающей потолок.
– Ты в порядке? – спросил я. – Если хочешь, душ в твоём распоряжении.
– В доме моих родителей давно не белили потолок. Каждый год на нём появляются трещины, как морщины на стареющем лице. Лице, которое всю жизнь смотрит на меня. И над диваном, на котором я сплю, трещины очень похожи на череп.
Она замолчала. Встала с дивана:
– Спать хочется.
Она ушла в ванную. Чувствовал я, что настроение её ухудшилось. Подумал, что это я в чём-то виноват, и тут же отмёл эту мысль.
Пока она принимала душ, я сменил простынь, постелил на диване, достал подушки и одеяло. Сонливости не было и следа. Я сел в кресло в углу, где стоял стол, достал книгу Керуака «На дороге» и стал читать.
Услышал, как дверь в ванную открылась и закрылась, повернул голову. Лена стояла в дверном проёме, завернутая в полотенце.
– Всё в порядке? – спросил я.
– Никогда не жалел, что нам постоянно требуется секс?
– Жалел. Когда нет нужного человека, приходится или терпеть, или дрочить. Терпеть не каждый сможет. Всегда проще сдаться.
– Каждый раз после секса личность моего тела ликует. А моя личность молчит. Её не нравится секс. Она чувствует себя разорванной на клочки. В детстве мне часто снился кошмар: из темноты тянутся руки, их много и они серые. Каждая хочет взять себе кусочек меня. Они хватают за руки, ноги, уши, тянут и разрывают меня.
– Что тут скажешь. Никуда не денешься. Один выход – терпеть разорванность до старости.
– В такие моменты смерть кажется избавлением, а не страшной карой.
– Поспи, тебе станет лучше. Может, валерьянки дать?
Она улыбнулась, но в глазах её плавала грусть, серая, как дождевая вода.
– Не стоит. Просто посплю.
Она повесила полотенце на дверь, легла на диван, свернулась калачиком и укрылась одеялом.
Светильник освещал только угол, в котором я сидел. Но я всё равно спросил:
– Свет не мешает?
– Нет, всё в порядке, – сказала она. В голосе чувствовалась слабость.
На некоторое время я погрузился в текст. Когда очнулся, Лена ровно сопела под одеялом. Я положил книгу на стол, встал и пошёл на кухню. В прихожей и кухне было темно. В этой темноте я подошёл к окну, открыл форточку и закурил сигарету. Сотни рук, подумал я. «Сотни рук, которые тебя разрывают».
В чайнике было немного заварки. Я сделал чай и стал у окна с чашкой в руке. Я ещё не знал, что впереди, во взрослой жизни, ждёт меня разочарование, страх, падение и подъём, множество проблем и врагов, одиночество до определённой поры и жалкое существование до непредсказуемого успеха. И что потом, когда всё это со мной произойдёт, тысячи рук будут разрывать меня во сне. И только тогда я пойму, из-за чего Лена сделал тот решающий шаг. Тогда я вспомню слова отца: «Жизнь так устроена: печали, неудачи и проблемы лезут из всех щелей. И то, что этой грязи не убывает, говорит, что она – неотъемлемая часть жизни».
Утром я встал