Теория шести рукопожатий. Крэйг Браун
непомерное количество капусты по собственному рецепту, в который входят целые яблоки с кожурой, палочками и сердцевинами. Даже самым преданным ученикам проглотить такое затруднительно. Покидая «Талиесин», он оставляет после себя две двухсотлитровые бочки с капустой. В первом приступе прозелитизма Фрэнк Ллойд Райт и слова не желает слышать против капусты. Он настаивает на том, чтобы бочки доставили в его общину в аризонской пустыне, и внимательно следит за погрузкой.
Грузовик с капустой добирается до Айовы, когда, наконец, работники решают, что с них хватит. «Мы отвязали бочки, – годы спустя откровенничает один из них, – и вывалили в канаву».
Столь короткой встречи достаточно, чтобы Райт никогда не утратил веры в Гурджиева. Непонятным образом он прекращает ссориться с Ольгиванной. «Я уверен, Гурджиев велел Ольгиванне быть похитрее, потому что все изменилось», – замечает друг. Или, может быть, дело в капусте?
Время идет, «Талиесин» все больше напоминает гурджиевский Институт гармонического развития человека, особенно в его строго иерархическом взгляде на гармонию. «Никогда еще столько народу не тратило столько времени на удобство столь немногих», – замечает один недовольный ученик. К концу 1940-х у Райтов вошло в обыкновение восседать на помосте и угощаться разнообразными блюдами в присутствии последователей, которым подавали яичницу[44].
Гурджиев и Райт иногда встречаются. Во всяком разногласии Райт уступает: речи нет о том, кто гуру, а кто ученик. Когда Гурджиев снова приезжает в «Талиесин» в 1939 году, Райт предлагает послать некоторых из его учеников к Гурджиеву в Париж.
– Потом они ко мне вернутся, и я с ними закончу.
– ТЫ закончишь! Ты ИДИОТ! – отрезает Гурджиев. – ТЫ закончишь? Нет. Ты начинаешь. Я заканчиваю!
В ноябре 1948 года Райт посещает Гурджиева в нью-йоркском отеле «Веллингтон», где тот остановился со своей разношерстной свитой. Гурджиев помещает Райта под эннеаграмму[45], сложенную из больших листьев, и внимательно выслушивает, как тот жалуется ему на проблемы с желчным пузырем.
– Я семижды врач, – объявляет Гурджиев и прописывает ему обед из баранины, авокадо и арманьяка с перцем.
Как ни странно, трапеза как будто помогает. Потом Гурджиев выносит фисгармонию.
– Сейчас я тебе сыграю музыку из монастыря, где Иисус Христос пробыл с восемнадцати до тридцати лет, – объясняет он.
Одно из самых ярких заявлений Гурджиева: «Я Гурджиев. Я НЕ умру!» Но он умирает, и меньше чем через год[46].
– Величайший человек в мире недавно умер, – заявляет Райт перед публикой на вручении ему медали в Нью-Йорке. – Его звали Гурджиев.
ФРЭНК ЛЛОЙД РАЙТ проектирует дом для МЭРИЛИН МОНРО
Отель «Плаза», Пятая авеню, Нью-Йорк
Осень 1957 года
Однажды осенью 1957 года Фрэнк Ллойд Райт, самый почитаемый в Америке архитектор, которому
Дочь Сталина Светлана, которая вышла замуж за мужа покойной дочери Ольгиванны (ее по любопытному совпадению тоже зовут Светланой), сравнивает порядки в «Талиесине» с порядками, заведенными Сталиным в Советском Союзе. «Это была чудовищная иерархическая система: наверху вдова, потом совет директоров (чисто формальный); потом ее узкий ближний круг, который и принимал все настоящие решения; потом рабочие архитекторы – настоящие тягловые лошади; в самом низу студенты, которые заплатили большие деньги, чтобы туда попасть, а их на следующий же день посылали в кухню чистить картошку… Слово миссис Райт было законом. Ее следовало обожать и боготворить и ублажать как можно чаще». (
Девятиугольная фигура, символ мистических законов в учении Гурджиева.
В 1954 году Джон Эдгар Гувер, директор ФБР, сообщает в секретной докладной, что Гурджиев промывает мозг Фрэнку Ллойду Райту. Он, видимо, не знает, что Гурджиев умер еще за пять лет до того. (