Хрустальный ангел. Катажина Грохоля
двадцатидевятиметровую.
– Я, – ответила Сара вполне приветливо.
Как будто кто-то другой мог снять трубку в ее квартире – с учетом, что Яцек сейчас в Варшаве.
– Не шути, – сказала кузина.
Но Сара не шутила, потому что это была она, во всяком случае, ей так казалось.
– Слушай у меня тут одно выгодное дело.
– Шутишь!
А что до этого Саре, ведь у нее выгоды никакой.
– Я бы хотела, чтобы ты мне помогла, – голос Идены звучал притворно. Но Сара знала все эти ее номера!
Иденка так разговаривала, когда ей куда-нибудь нужно было срочно идти и не с кем оставить сыночка, или когда она была без гроша в кармане и умирала с голоду, или когда на нее не лезла серая юбка в розовую клетку, или что-нибудь в этом духе.
Идена шла в кино, а Сара сидела с ребенком, кузина обжиралась на презентациях в ресторане, а у Сары был пустой холодильник, у Идены, в конце концов, был ребенок, а Сара…
Конечно, Идена должна была стать актрисой, так как она была наилучшая в притворстве.
В общем-то она и стала актрисой.
И все это было одним большим свинством, будто целый свет восстал против Сары.
– Ты меня слушаешь? – запищало в трубке.
– Ну, – подтвердила Сара.
– Я так взволнована, – голос кузины-актрисы, которая была у всех на слуху (с именем «Идена», произнесенным когда-то Сарой), звучал весьма убедительно.
Она требовала безотлагательно финансовой помощи, поддержки, похвалы, всего того, что на «по». Особенно когда нужно было привлечь к чему-то интерес.
– А что случилось? – Сара поддержала трубку плечом и открыла кухонный шкафчик.
Конечно, сковородка была засунута на самое дно, под три огромных кастрюли, вдобавок Сара сама же ее туда запихала, что лишь увеличивало ее раздражение.
– Ты даже не представляешь! – вздохнула Идена и была права.
Сара, конечно же, не представляла.
– Ну так что? – буркнула она, и сковородка упала на пол, за ней с грохотом покатилась крышка.
– Тебе не интересно? – В голосе кузины-актрисы звучали боль и разочарование.
Превосходная игра.
– Ну, средне, – отозвалась Сара.
Она положила крышку на место, поднялась с коленок со сковородкой в одной руке и с трубкой в другой. Открыла холодильник, вытащила последний кусок рыбы под названием «филе из трески», которая была не филе, она заметила две кости, и занялась их извлечением. Она ненавидела кости так сильно, что могла их найти везде. Последний раз даже в колбасе.
– Ты почти что моя сестра, самый близкий мне человек, – лилось из трубки тоном Джульетты с балкона.
Да, дело было поважнее, чем нянчить ребенка. Тон голоса, горловой, глубокий, почти любовный, говорил о том, что речь не идет о паре часов, возможно даже, о паре дней.
– Да, – Сара повысила голос и зажгла газ. Положила в сковородку немного масла и рыбу. Это было все, что она нашла в холодильнике, из чего можно было приготовить горячий ужин. Остатки зеленого горошка уныло плавали на дне банки. Так она ела всегда, когда