Белый Шанхай. Эльвира Барякина

      – Мы едем домой, – упавшим голосом отозвалась Нина.

      Иржи то и дело стучался в Нинино купе и пересказывал, что происходит с Даниэлем Бернаром: то он сходил пообедать в вагон-ресторан, то к нему с визитом явился начальник поезда.

      Нина не выдержала и спряталась от Лабуды на открытой площадке последнего вагона – чтобы хоть немного побыть в одиночестве.

      Стучали колеса, ветер гнал волны по зеленым полям гаоляна, а Нина стояла, вцепившись в поручень, и плакала.

      Ее раскаяние сменились гневом:

      – Мы еще посмотрим, кто кого! – шептала она. – Ты еще сам обо всем пожалеешь!

      Двери разъехались в стороны, Нина повернулась и в испуге отпрянула: на площадку вышел человек с багровым шелушащимся лицом. Это был “герой ее романа”: Иржи описал Нине его внешний вид.

      Закурив, Даниэль подошел к перилам, и они с Ниной долго стояли в молчании. Время от времени она бросала на него недоуменные взгляды: в жизни мистер Бернар оказался угловатым, взъерошенным типом с излишне резкими движениями.

      Он тоже поглядывал на Нину.

      – У вас очень интересное лицо, – произнес Даниэль. – Никогда раньше не видел такого.

      Нина посмотрела на свое отражение в застекленной двери и охнула: она была чумазой, как шахтер. Оказалось, что поручень, за который она держалась, был перемазан в паровозной копоти и, вытирая слезы, Нина испачкала себе щеки.

      – Что же вы ничего не сказали?! – возмутилась она. – У вас есть носовой платок?

      Даниэль улыбнулся.

      – Есть, но я его вам не дам. Если вы превратитесь в нормальную женщину, у меня не хватит духу разговаривать с вами. А так мы даже дополняем друг друга: красное и черное хорошо смотрятся вместе.

      Нина растерялась, не понимая, над кем он иронизирует – над ней или над собой.

      – Давайте считать себя драгоценностями, спрятанными под невзрачной оболочкой? – миролюбиво предложил Даниэль. – Вы когда-нибудь слышали историю об Императорской печати Китая?