Прикладное терраформирование. Эдуард Катлас
с собой один дополнительный зонд.
А буев становилось все больше и больше.
Правда, и Главный Пояс астероидов тоже не мог пожаловаться на маленький размер.
Михась сидел, почти неотрывно глядя на медленно, лениво увеличивающуюся точку, отрывая от нее взгляд лишь изредка, чтобы снять напряжение с глаз и убедиться, что они вообще еще способны двигаться. Так же как и его шея.
Невесомость способствовала его ленивой неподвижности, тело не затекало, не нужно было переворачиваться, шевелиться. Если забыться, то можно было вечно плавать у иллюминатора, лишь изредка удерживая себя от сползания в сторону из-за мелких, микроскопических сил, действующих внутри движущегося корабля.
По крайней мере, Михась провел так несколько часов и даже не вспотел. А что главное – он не соскучился.
Такое качество шахтеров – умение терпеть время. Умение занять свои мысли чем-то, что украдет их у этого времени и не позволит ему победить.
Потом ему пришлось вернуться и задать маневр торможения, позволяющий кораблю плавно приблизиться к астероиду, подкрасться, не вспугнув и пылинки на его орбите.
До его цели оставалось с десяток километров, и камень в иллюминаторе перестал быть искоркой или точкой, а вместо этого начал загораживать значимую часть звездной сферы.
Астероид теперь занимал в сфере достаточный угол, чтобы безопасно выпускать пробы, не беспокоясь о том, что они могут проскочить мимо. Пробы были слишком малы, чтобы устанавливать на них маневровые двигатели. Они просто выбрасывались в направлении нужного астероида, и их двигатели срабатывали лишь во время касания, инициируя ударное бурение и позволяя провести анализ состава астероида на той глубине, до которой они сумеют добраться.
Вполне возможно, что в каком-нибудь другом случае Михась просто пролетел бы мимо этого камня, если бы даже и обнаружил его во время зондирования. Тем более что спектрограф не показывал ничего примечательного. Скорее всего – лишь базальтовый булыжник. А пробы были одноразовые и тоже стоили денег, так что тратить их на каждый камушек никто бы не стал.
Но шахтерские приметы что-то значили. Зонд потерялся где-то здесь, и он его еще даже не нашел. И только ради этого стоило истратить хотя бы одну пробу на то, чтобы убедиться, что приметы не всегда верны. Чаще всего, конечно, но все же не всегда.
Проба летела быстрее, чем поисковик, но все же не слишком быстро. Она ударилась об астероид только минут через двадцать. Ударилась, Михась даже увидел крохотную вспышку на поверхности камня, когда проба запустила свой одноразовый двигатель и начала короткий путь в один конец – в глубь камня.
Пыльное облачко, выброшенное пробой назад, на поверхность, состояло из крошечных частичек породы, но уже не с поверхности, а с некоторой глубины. Частички не улетели далеко – так и повисли над местом удара. Астероид был слишком мал, чтобы притянуть их обратно, но и силы толчка пробы оказалось недостаточно, чтобы