Онтология трансгрессии. Г. В. Ф. Гегель и Ф. Ницше у истоков новой философской парадигмы (из истории метафизических учений). Вячеслав Фаритов
у Ницше не является и духом, поскольку дух в его учении сам оказывается лишь одной из частей самости, тем, что незаконно претендует на статус сущности, тем, что хочет быть всем, в действительности являясь лишь моментом. Так Ницше выходит за пределы гегелевского понимания самости как духа и открывает новые перспективы философствования. Дух перестает быть пределом трансгрессивного движения и растворяется в более всеохватывающей самости. В этом плане юнговское понимание самости ближе учению Ницше, а не Гегеля. Самость у Юнга есть единство Я как персоны и бессознательного, единство, которое возникает в результате энантиодромии.[211]
Вместе с тем, несмотря на существенные различия, и для Гегеля, и для Ницше, и для Юнга самость есть не заранее установленная данность, но результат трансгрессивного движения, становления: «Истинное есть целое. Но целое есть только сущность, завершающаяся через свое развитие. Об абсолютном нужно сказать, что оно по существу есть результат, что оно лишь в конце есть то, что есть оно поистине; и в том-то и состоит его природа, что оно есть действительное, субъект или становление самим собою для себя».[212] Заранее самость присутствует только в качестве возможности и задачи, то есть в качестве того, чего еще нет, но что только может появиться. У Гегеля такая самость есть дух, уже реализовавшийся в Новое время, точнее в конце этой эпохи, в момент появления философии самого Гегеля. В своей «Феноменологии духа» он описывает уже завершенный процесс, ретроспективно прослеживает историю становления духа как самости. Ницше, напротив, говорит о том, что еще только должно наступить: он имеет в виду самость более высокого порядка, которая вберет в себя дух в качестве одного из собственных моментов.
Исходным пунктом этого процесса самостановления является отсутствие целостности, разорванность и односторонность: «Отдельный индивид есть несовершенный дух, некоторый конкретный образ, во всем наличном бытии которого доминирует одна определенность, а от других имеются только расплывчатые черты».[213] «Поистине, друзья мои, я брожу среди людей, как среди обломков и кусков человека! Для меня ужасное зрелище – видеть человека раскромсанным и разбросанным, как будто на поле кровопролитного боя и бойни».[214] Образование противоположностей, энантиодромия, завершается формированием самости как единства противоположных сторон, трансгрессивным отрицанием изолированных и рассеянных моментов самости. Человек, полагающий в качестве своей сущности лишь одну определенность и воплощающий только одну сторону возможной самости, поднимается до необходимости «стать всем»[215] – стать Богом или стать сверхчеловеком. И то и другое предполагает в качестве своего условия смерть Бога.
1.4. Трансгрессия как смерть Бога
Приближаясь к завершению «Феноменологии духа», Гегель поднимает проблему смерти Бога. Он вновь обращается к рассмотрению «несчастного сознания» как условия становления самости высшего
Там же. С. 14.