В лесу было накурено. Валерий Зеленогорский
своей будущей жене в период ухаживания на берегу Черного моря. Все вроде срасталось, мы готовились к бою, и вот наступил день феерии. Время было холодное: зима, декабрь перед Рождеством. В зале уже стояли декорации, свет, звук, столы накрывались, фитодизайн. Вдруг выяснилось, что забыли сирень. Мы дали команду ехать за ней в Смоленск на таможню, где она застряла по вине местных коррупционеров. Позвонил конник и сказал, что холодно и лошадки приедут позже, чтобы не замерзнуть. Я, как человек слабохарактерный, пожалел лошадей, а себя приговорил этим. Художник меня предупреждал: никого не жалеть, а на мое утверждение «но они же люди» отвечал четко и прямо: «Люди – хуй на блюде». Он был, как всегда, прав. А я, поклонник абстрактного гуманизма, считал иначе и страдаю от этого до сих пор. Четыре часа было временем приезда коней, но они не ехали. Художник, сверкая глазами, пробегая мимо, шепнул: «Где эти ебаные кони?» – «Едут», – говорил я, и холод подступал к моему бедному сердцу. Мобильной связи тогда не было. Конюх выехал с базы в два часа дня, и в пять его еще не было. По моей информации, никакого цыганского съезда в городе не было, видимо, случилось нечто, чего я представить себе не мог. Через некоторое время в результате оперативно-разыскных мероприятий выяснилось, что машина с конями столкнулась с каким-то «жигуленком» первой модели на Таганке, управляемым пенсионером-летчиком. Наш трейлер разбил ему задние габариты, и он требовал масштабного расследования ДТП. Уговорить его было нереально. Вот таким образом мог рухнуть гениальный план коронации. История знает такие примеры: Наполеон под Ватерлоо чем не пример? К 19.00 все силы художественного кулака были стянуты. Свет блистал, оркестр штаба ВМФ примерз к трубам, камеры, телевизионщики были наготове. Но лошади жевали овес на Таганке, а я жевал сопли здесь. Я доложил партнерам о случившемся, и они покрыли меня ураганом теплых слов. Юбиляр уже прибыл и через видеонаблюдение из кабинета наблюдал съезд гостей. Здесь была вся Москва: депутаты Госдумы последнего созыва, народные лауреаты, три посла и все, все, все!
Я подошел к юбиляру и сказал, что лошади попали под «Жигули». Он закричал в ответ, что без кареты не выйдет к гостям. Народный певец, которому мы объяснили ситуацию, также увещевал его – нет! Хочу карету – вот и весь ответ. И тут, о чудо из чудес, из угла появляется огромный трейлер с конями. Мы судорожно выводим коней, переодеваем охрану юбиляра в берейторов и прочих лошадиных сопровождающих. Юбиляр сел в карету, наполовину одетая охрана – кто в париках, но без камзолов, другие, наоборот, в камзолах, но без париков – выглядела очень живописно. Гостей опять вывели на улицу. Заиграли марш, «Мотор», съемка, встреча началась. Кони занервничали: свет, звук, пиротехника – и они понесли. Я представил, как этот царский выезд влетит в толпу, и мне стало нехорошо. Мы с художником бежали рядом с экипажем и пиздили лошадей палками от оформления экипажа. По провидению божьему за метр до подиума лошади замерли; пизданула пиротехника, и охрана нашего Людовика выползла