Избранное. Григорий Горин
Я тоже иду, но тут получается конфуз: все уже оделись, а я – в чем мать родила. Тут общество, несмотря на интеллигентность, начинает возражать.
Один говорит:
– Это что ж такое? Что за странный субъект: парится в штанах, а как за стол садиться, так он их сымает. Зачем, – говорит, – Егоров, ты привел с собой этого типа?!
А Егоров говорит:
– Это, извиняюсь, не тип, а Николай Степанович! Он в автомагазине работает, и к ним в конце месяца дефицитные шины поступят.
Тут, конечно, происходит обратный отлив. Тот, который говорил, говорит:
– Ах, извините, мы этого не знали. Тогда другое дело… Сидите, дорогой Николай Степанович, не стесняйтесь, нам даже очень приятно видеть вас в натуральном виде…
Ну, поели мы, выпили, пообщались, стали домой собираться. Тут подходит ко мне банщик и говорит:
– Извините, Николай Степанович, за мое грубое поведение. Ежели желаете, можете одеться и выкупаться!
Я говорю:
– Да что вы, забудем про этот инцидент. Я вообще сюда не купаться приходил, а культурно отдохнуть.
Он говорит:
– Ну, тогда заходите еще. Всегда будем рады!
В общем, если честно говорить, понравилась мне сауна. Только джинсы эти проклятые я больше не надеваю. В угол поставил – пусть стоят…
Что-то синее в полосочку
Монолог командированного
Случилось это так: посылает меня прошлой осенью колхоз в командировку. Приехал я в Москву, остановился, как всегда, в гостинице «Националь», в вестибюле. У меня там швейцар знакомый, он раньше у нас агрономом работал.
Оставил я у него вещи, вышел в город, походил туда-сюда, пообедал в ресторане «Будапешт», в кулинарии. Ну, думаю, пора и делом заняться – по магазинам пройтись.
Подхожу к универмагу, вижу – очередь. Ну, обрадовался – стало быть, чего-то дают. Это у нас примета такая народная: раз очередь – значит, дают! А тут, понимаю, что-то особенное дают, потому как очередь громадная: на улице начинается, по первому этажу идет, потом по лестнице вверх и уходит, как говорится, за горизонт.
Я моментально в хвост пристроился, спрашиваю у крайней женщины:
– Кто последний?
Она говорит:
– Я последний!
Я спрашиваю:
– А что дают?
Она говорит:
– Что дают, я и сама не знаю, только просили больше не становиться, потому что все равно не хватит.
Я говорю:
– А сколько это, чего дают, стоит?
Она говорит:
– Двадцать рублей.
Я говорю:
– Цена подходящая, можно и постоять.
Стою.
За мной тоже люди пристроились, а в середине очереди уже и стоять веселей – в спину не дует.
Стою.
Только, понятное дело, меня интерес разбирает: за чем это я, собственно говоря, стою? Делаю всякие наводящие вопросы. За чем, спрашиваю, товарищи, стоим? Какой примерно товар? Легкой он или тяжелой промышленности?
Все молчат. Половина – вроде меня, не знает, а половина – знает, но молчит и глаза отводит, чтобы другую половину не