Заговорщики. Преступление. Ник. Шпанов
не считал нужным стесняться, он переставал скрывать боли, непрестанно терзавшие его желудок.
По звонку Гопкинса вошел слуга, неся уже приготовленный резиновый мешок со льдом. Гопкинс откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. После довольно долгого молчания Гопкинс, не поднимая век, спросил:
– Слушайте, Мак… ведь это вы разогнали ветеранов в Вашингтоне, и я слышал, вам удалось купить их вожака… Кажется, его звали Уотерс?
– Это было несложно, – без смущения ответил Макарчер. – Они подыхали от голода. За возможность кормить своих щенят этот Уотерс дал покончить с пресловутым походом ветеранов ценою некоторых потерь с их стороны.
– А с вашей?
– Не помню.
– Трудно себе представить, чтобы вы, Мак, могли что-нибудь забыть, – с недоверием сказал Гопкинс. – При вашей слоновой памяти.
– Я могу наизусть повторить вам любую главу Цезаря или свой доклад министерству, сделанный десять лет назад, но расходовать память на чужие дела… – Макарчер пренебрежительно пожал плечами.
– Разве дело с Уотерсом не было вашим делом?
– Финансовой стороной его ведала секретная служба.
Гопкинс лениво поднял руку в протестующем жесте:
– Я имел в виду потери в людях.
– О, я думал, вас интересуют доллары!.. Нет, людей я не потерял. Кажется, нескольким солдатам набили шишки камнями – вот и всё.
– Кто навел вас тогда на мысль сговориться с их предводителем? Ведь раньше вы никогда не занимались усмирением голодных.
– Лично я – никогда. Но первыми звуками, какие я запомнил в моей жизни, были сигналы горна. Вы забыли: я родился в форте Литл-Рок. Лучший военно-политический урок для меня заключался в том, что некий капитан филиппинской армии повстанцев по имени Мануэль Квесон отдал свою саблю не кому-либо иному, а моему отцу генералу Артуру Макарчеру. А теперь этот самый мистер Квесон – президент Филиппин.
– Вы полагаете, что Уотерс тоже сделал карьеру, после того как продал вам ветеранов?
– Черт его знает! Возможно, что и он председательствует в каком-нибудь профсоюзе, не знаю. Это меня не занимает.
– Расскажите-ка, что творится у вас там, на островах? – спросил Гопкинс с интересом, который на этот раз был неподдельным. – У каждого государства есть своя ахиллесова пята, и стоит мне задуматься о Филиппинах, как начинает казаться, что наша ахиллесова пята именно там, на этих островах.
– У себя в Маниле я этого не ощущаю, – с уверенностью заявил Макарчер.
– Забыли, как происходило их присоединение к Штатам?
– Я знаю об этом не столько по учебнику истории, сколько по рассказам отца, – тоном, в котором звучало откровенное презрение к официальной американской версии, произнес Макарчер.
Это не смутило Гопкинса.
– Я говорю именно об этой – не канонической, а фактической стороне дела. Мне всегда мерещится смута на ваших островах. Число филиппинцев, которые