Охотники. Пророчества Разрушения. Ник Перумов
всенепременно бы дотянулись, если бы в спину вдруг не ударило что-то тупое, толстое, вошедшее в основание позвоночника и отделившее его от таза.
Боль была теперь повсюду, руки перестали повиноваться.
Это было невозможно и неправильно. Как же так?! Нет, нет и нет!
…визг, высокий, вибрирующий, терзающий слух. Он оборвался, когда обладатель первой пары ног спокойно опустился на корточки возле воющего, визжащего существа, аккуратно и точно опорожнив тому в рот склянку с дымящейся, остро пахнущей кислотой.
– Вот так, парень, и только так. Смотри и запоминай.
Кислота делала своё дело, обращая плоть и кости в обугленные чёрные лохмотья. Боль на миг разжала когти, и существо увидело склонившихся над ним двоих людей, один из которых держал в руке пустую скляницу, а другой опирался на устрашающего вида кол.
– Пусть помучается, – жёстко сказал первый.
– Пхошхади-и-и… – вырвалось из разрушаемой адским зельем гортани, но человек лишь усмехнулся.
– Вот всегда они так. Страшно им, томно им перед концом-то, даже если это такой вот зелёный щенок, только что обращённый. Дохни, отродье, ты так быстро от меня в смерть не сбежишь. Ещё кислоты плесни, нехай ему повеселее будет, – велел он второму, с колуном.
И тот плеснул.
Огонь заполнял гортань и носоглотку, огонь растекался, проникая всё глубже. Но и это был ещё не конец, существо ещё могло сопротивляться, однако двое нападавших всё предвидели. Измазанный чёрной густой кровью, липкой и тянущейся, заострённый кол поднялся и резко опустился, ударив в грудь, проломил рёбра, пригвоздив ещё живое создание к полу.
Мир начал гаснуть.
– Кислоту-то, того, лить не забывай, – ласково сказал старший. – Лей, парень, лей. Колом орудуй, не без того, но и снадобье тоже потребно. А то слишком быстро сдохнуть может.
– Так он ведь уже…
– Всё равно. Пока что-то чувствует – не дохлый. Кислоту лей, кому говорю! Потом голову ему отсечёшь. А как справишься – молоток бери.
– З-зачем молоток?
– Клыки красавцу нашему выбить, как положено. Иначе от князя награды не видать. Да не зеленей ты, ничего, ничего, справишься. Клыки выбьешь, голову после этого в мешок, что мэтр Бонавентура нам вручил, положишь, жидкостью – спиритусом – зальёшь. Потом мэтру отвезём. А вообще ты молодец. С первым взятым упырём тебя, приятель.
У костра в осеннем лесу, прозрачном и лёгком, где струятся по ветру серебристые нити паучков-странников, сидели двое. Рядом паслись, уткнувши морды в опавшую листву, два здоровенных ездовых варана. Время от времени то один, то второй поднимали чешуйчатые головы, глядели окрест желтоватыми глазами, где отражалось лишь неземное блаженство – вараны всегда блаженствовали, когда ели, а есть им было всё равно что: солому, сено, кору, ветки, траву, сгнившие овощи или, вот как сейчас, опавшие листья.
Старший, наполовину седой, кряжистый и широкоплечий мужчина со впалыми щеками и кустистыми бровями, нависшими над тёмными глазами, пошевелил