Чародей на том свете. Андрей Чернецов
едва выпрыгнули сами и вытащили рюкзак с едой. Все остальное, включая добычу, которую они успели перетащить на суденышко до катастрофы, пошло ко дну. (Единственное, что осталось, – драгоценный царский конверт, спрятанный за пазухой у Мухи.)
Потом, как лоси, неслись через тайгу напролом, не разбирая дороги.
Когда, отдышавшись, обнаружили, что вместе с экранопланом пропал и спутниковый компас, было уже поздно. Они совершенно не представляли, в какую сторону двигаться да и вообще, как теперь выбираться из этой чертовой Эвенкии на своих двоих? Дня через три после катастрофы сталкеры вышли к какому‑то селу (а может, стойбищу: кто их тут разберет?).
Неразлучные Тотоша и Кокоша вызвались отправиться вперед на разведку.
Спустя пару часов прямо над головами предусмотрительно не зажигавших огонь сталкеров проплыл низколетящий глайдер с эмблемой Эвенкийской природоохранной службы. У него под брюхом в здоровенной сетке беспомощно болтались накрепко спутанные приятели.
Наверняка их приняли за браконьеров, решивших поохотиться в здешних девственных лесах на мамонтов или еще какую редкую живность, так что не меньше шести месяцев на женьшеневых плантациях или сборе кедровых орехов им обеспечено. Впрочем, неизвестно кому повезло больше. По крайней мере, теперь Тотоша с Кокошей обеспечены крышей над головой и трехразовым горячим питанием; а кроме того, федеральные власти иногда выкупали проштрафившихся туристов у здешнего шаманского начальства.
А вот оставшимся троим предстоит долгий и тяжелый путь с неизвестным результатом.
Первой плач услышала Муха. Вначале она предположила, что это пустил слезу кто‑то из ее совершенно потерявших присутствие духа спутников и выругала про себя окончательно испортившееся племя современных мужиков.
Однако тут же смягчилась, рассудив, что в данной ситуации впасть в отчаяние имел право не только мужчина, но даже и такая эмансипированная амазонка, какой не без основания считала себя Муха.
Она решила подбодрить товарища, а для начала взглянуть, кто же это раскис?
И замерла.
Барбос с Сержантом недоумевающе таращились на нее, и на их лицах вовсе не было слез.
– Так это не ты плачешь?? – в один голос осведомились оба.
– Нет вроде бы… – озадаченно помотала головой девушка.
Да так и похолодела. А потом побледнели ее товарищи.
Уже давно среди охотников, туристов и иного бродячего народа, путешествующего по всяким диким местам, ходили рассказы о Лесном Плакальщике.
Из уст в уста у костров, когда становится темно и за кругом света, отбрасываемым живым огнем, сгущается первобытная ночь, передавались эти жуткие истории о том, что иногда вот в таких глухих дебрях путники слышат вдруг чей‑то жалобный плач и устремляются на помощь неизвестному бедолаге. И больше никогда не появляются.
Плач не умолкал, а с каждой минутой становился даже сильнее.
Все трое переглянулись. Будь у них побольше сил, сломя голову ринулись