Тропинка в дивный сад. Антология

      Я именем тебя или названьем

      не потревожу, память бередя —

      пускай другие на слезах дождя

      о встречах забавляются гаданьем.

      Меня ж почтило лето назиданьем

      искать свои приметы загодя —

      в стихах и письмах строки находя,

      звучащие далеким предсказаньем.

      Но в чем последний искус, в чем испуг?

      на символе каком сомкнется круг?

      мелькают предо мной в потоке дней

      машины, шины… Горные вершины…

      а может, просто – веточку крушины

      запечатлею в памяти моей.

      Запечатлею в памяти моей,

      как будто в амбразуре сновиденья —

      пальбу войны в зеленом отдаленье

      и взмыленные крупы лошадей.

      А сердца стук больней-больней-больней,

      предчувствую последнее сраженье,

      и вот он, взрыв!.. Немое пробужденье,

      и лица озаренные друзей.

      В который раз – смертельное рожденье!

      но вслед за тем я слышу мертвых пенье:

      о сколько их погибло в миг борьбы!

      когда тебя на копьях пронесут,

      не предрешит, мой Стих, твоей судьбы

      ни суд друзей моих, ни высший суд.

      Ни высший суд, грядущий от веков,

      ни суд мирской, творящий преткновенья,

      не усмирят неясного волненья

      под парусом вдали от берегов.

      Земля пылает в Зареве Снегов,

      занявшихся от ветра дуновенья —

      Стихия дня! Приливом вдохновенья!

      рисует Риск! – расплавленных оков…

      Рискованны пути в моря наитий,

      и между окровеньем и отплытьем

      алеет кровь в уключине ладьи;

      Но не страшусь! Упиться притязаньем, —

      и пусть его усердие судьи

      заведомо не освятит признаньем.

      Заведомо не освятит признаньем

      мои права, неясные, как сон,

      моих сомнений разноцветный сонм —

      твой резкий взгляд, отточенный вниманьем.

      Но гаммой вздохов, в унисон ворчанью —

      два тона, полутон и снова тон —

      до времени смирить свой вещий стон

      соната и сонет верны призванью.

      Что может быть естественней в роду,

      чем пребывать со временем в ладу?

      пока мои скворцы не прилетели —

      я буду грезить прошлому вослед;

      ты скажешь: непростительно без цели —

      но что мне в том, простишь ты или нет.

      О гиблых снах, о

      сумрачной

      теснине прошедших вдоль

      еще не отворенных

      кровавых кладовых

      лепнины старой;

      еще?

      навесы вечных

      истин

      ЛАГ’а,

      пылающая

      лестница Зари;

      еще? – ах, в городе твоем —

      не я ли?

      Но что мне в том, простишь ты или нет

      осенним