Ирина. Нежин Виктор Михайлович
проговорили почти до утра. Выяснилось, что всё предусмотрено и предстоящие расходы на свадьбу он брал на себя. Уже светало, когда я выпроводила его, явно желающего остаться…
Днем, на автовокзале, он осмелился и обнял меня.
– Так ты согласна?
Я ответила утвердительно и пообещала приехать к следующим выходным, чтобы подать заявление в ЗАГС. Он стоял на ступеньках отъезжающего автобуса, не давая закрыться дверцам, и весь светился, улыбаясь мне… Неделя прошла как в тумане, а в пятницу вечером, уже дома, я отглаживала свое новое платье.
В субботу днем мы подали заявление, и Слава заказал в ресторане два столика, собираясь отметить помолвку. Было ощущение, что он старается проафишировать предстоящее событие, боясь, как бы я не передумала.
Все приглашенные немного знали друг друга и чувствовали себя свободно. Мое платье вызвало у девчонок легкий шок и зависть, а восхищенные взгляды парней были красноречивее любых слов.
То и дело заказывая музыку и приглашая танцевать, Слава решительно пресекал попытки других даже просто полюбезничать со мной. Делалось это довольно примитивно, и я вспомнила Виталика и обходительных кавалеров на юбилее у Димы, сожалея, что невозможно хоть на минутку перенестись туда…
Через три недели, получив раньше срока полагающийся отпуск, я вернулась готовиться к свадьбе.
Справляли свадьбу как положено, с разными затеями, весело и шумно, но от ощущения чего-то несбывшегося выглядела я, наверное, не очень-то счастливой.
Веселье постепенно затихало, и про молодоженов уже почти забыли. Слава до боли сжал мою руку.
– Пойдем.
В наступающих сумерках, под напутственные возгласы и пожелания мы направились к его дому. Родители, похоже, сознательно не спешили покинуть застолье, и в полумрачной тишине комнаты призывно белела разобранная постель.
Только здесь он отпустил меня, собираясь включить свет.
– Не надо… – прошептала я.
Нервная дрожь прерывала дыхание, я судорожно вцепилась в плечи мужа. Трясущимися руками он попытался расстегнуть пуговицы свадебного платья – они не поддавались… Разрывая до пояса, он спустил его на пол, одним движением сорвал бюстгальтер и припал к груди, жадно ее лаская. Я стояла ни жива ни мертва… Он уронил меня на кровать, и, страшась этого безумия, я чувствовала, как зарываясь лицом в бедра, он раздвигает их. И уже не было ничего, кроме тяжести и боли…
Через несколько минут он затих, лежа на мне, раздавленной этой тяжестью.
Потом, утирая мои слезы, уверял, что первый раз всегда так… Прикосновения его были мне неприятны, и, свернувшись под одеялом, я тихо плакала.
Утром он не позволил убрать испачканные кровью простыни – сказал, что это должна увидеть мама.
Свадьба продолжалась, и пришлось идти к гостям, которые встретили нас двусмысленными шутками и поздравлениями. Слава был очень внимателен и нежен, но, забываясь в общем веселье, я со страхом ждала предстоящей ночи. И она наступила…
Прикрыв дверь комнаты, он в нетерпении стал раздевать меня.
– Слава,