Ирина. Нежин Виктор Михайлович
крыльце меня встретила «Мадам Брусникина» – так мы с девчонками называли ее за высокомерие и вычурность в одежде. Я поздоровалась. Не ответив, она прошла на веранду, указывая на кресло.
– Садитесь, милочка, – и, плотно прикрыв дверь, уселась напротив.
Предстоит что-то недоброе, почувствовала я – и не ошиблась… Оказывается, я хитрая, подлая девка из нехорошей семьи, таскающая с сестрой по улице пьяного папашу.
Такое действительно было один раз: в праздник мы вели отца от соседей, перебравшего и поющего во весь голос.
– Своими проститутскими приемами, – продолжала она, – ты приворожила нашего Володеньку так, что он готов бросить училище и жениться хоть сейчас. А для него обговорена перспективная партия, которая поможет ему сделать блестящую карьеру. С тобой же его ждет жалкое, низкое прозябание. Этого я ни за что не допущу и по-хорошему прошу – напиши Володе, что ты навсегда забыла о нем, что у тебя есть жених…
Она продолжала лить свои помои. Обида и злость переполняли меня, я встала.
– Пишите ему сами что хотите, в гробу я видела вашего Володеньку вместе с вами, – и вышла, хлопнув дверью.
Оля презрительно поджала губы, когда я у калитки подмигнула ей, прощаясь. А во мне кипела какая-то веселая злость и ощущение свободы: я окончательно развязалась с этим проблемным Володенькой и его непростым семейством. И впереди была целая жизнь!
* * *
Завод, куда я приехала по распределению, выделил мне как молодому специалисту комнату в общежитии. За работу я взялась с большим рвением, но, оказалось, то, чему учили и что есть на практике – разные вещи. Еще мне доходчиво объяснили: «Не надо корчить из себя очень умную, создавая людям лишние проблемы и хлопоты». На этом мои производственные «успехи» закончились.
Секретарь комсомольской организации – копия суровой девушки с плакатов тридцатых годов, только без красной косынки – сразу откровенно невзлюбила меня. С большим трудом собирая безответственных комсомольцев на мероприятия, на мне она отыгрывалась, постоянно загружая разными поручениями.
Со временем, на примере других, я научилась, включая «дурочку», соглашаться с ней во всём, ничего при этом не делая…
В отличие от главной комсомолки, парторг – добродушный, веселый дядька, искренне озаботившись моей дальнейшей судьбой, – убедительно советовал вступить в партию, обещая свое содействие в продвижении по служебной лестнице.
Постепенно эта «забота» приняла более осязаемые формы: при каждом удобном случае он норовил нечаянно-шутливо прижать меня, лапая, и я уворачивалась, сердясь не взаправду.
В воскресенье я случайно встретила его у магазина. Шествуя во главе своего семейства: жены-толстушки и трех детишек от года до пяти – он лишь небрежно кивнул, здороваясь, но по ненавидящему взгляду супруги стало ясно – меня уже записали в любовницы.
При следующем «нечаянном контакте» я резко дала понять, что мне это очень не нравится, и он перестал замечать меня.
* * *
Основную промышленность