Крадущие совесть. Геннадий Пискарев
о пьянстве. В памяти вставал веселый и бравый говорун, нежный и ласковый Павлик.
За городом разлилась речонка. Над ней целыми днями кружили чайки. Их пиликающие голоса доносились до дома. Приправленные звуками и запахами весеннего ветра, они будили в душе необъяснимые чувства. Это говорила любовь, не высказанная за время нескладного житья с Павлом.
В ночь перед приездом мужа прошел теплый тихий дождь. Под утро сквозь дымку тумана Сашенька из окна своей комнаты увидела на ветках старого тополя, что рос перед домом, зеленые бутончики. «Почки лопнули». И беспричинная, как в детстве, радость вдруг наполнила душу. Захотелось выбежать в этот чистый обновленный мир, распахнуть окно, чтобы ветер, бьющий горячо по клейким листочкам тополя, ворвался в комнату и заполнил ее терпким ароматом весны.
Веселая, Александра принялась за уборку. Подогрела на плите воду, занялась мытьем полов. Вскоре они белели, как поструганные рубанком. Чистый, здоровый запах стоял в комнате. Хозяйка постелила на стол цветную льняную скатерть, нарвала на взгорке желтой мать-и-мачехи. Не бог весть какие, а все же цветы!
Павла, мертвецки пьяного, сняли с поезда знавшие его проводники. Оттащили на пункт технического осмотра вагонов. Кто-то сходил за Сашенькой. Когда она испуганная, прибежала на пункт, знакомый осмотрщик уже привел Павла в чувство и, щупая его пульс, успокоил: – Не бойсь, Александра, будет жить.
Но горькая обида, тисками сжавшая душу Сашеньки, вырвала страшные слова:
– А лучше бы он умер.
Тишина, немая тишина стояла кругом. Поезда и те будто перестали стучать колесами. Женщине стало больно и страшно. Она глянула на мужа и вдруг увидела его глаза. Он словно говорил: «Да что же я делаю, право?». Может быть, сознание его осветила вспышка совести, человеческой чести? Во всяком случае, это была та минута, с которой начинается любое исцеление. Если, конечно, помочь больному в ту минуту.
Она схватила его за руки, встряхнула, заговорила: – Ты будешь у меня человеком. Завтра же пойду на работу устраиваться. К начальству твоему явлюсь. Все расскажу о тебе. И сама в цех ваш попрошусь.
Начальник депо после посещения Александры Степановны долго в раздумье лоб. Ну и женщина! Огонь. Как отчитала: «Вам бы только цифры считать, а не с людьми работать!». Пожалуй, верно говорила. Кто как живет в семье – руководство цехов почти не знает. А устроить Александру на работу рядом с Павлом и впрямь стоит.
Через несколько дней шагали Пилатовы вместе к зданию локомотивного депо. Павел жмурился. Александра доверчиво прижималась к нему. Бодро перекликались гудками паровозы. Весело постукивали колесами вагоны. При переходе через железнодорожные пути женщина боязливо оглядывалась на пробегающие поезда, крепко сжимала рукав мужниного пиджака. Ее детская боязливость в душе трогала Павла. Но он сдерживал чувства. Вспоминалась вчерашняя встреча с одним из «дружков», «укол» его: «Няньку, говорят к тебе приставили». Оберегают, значит». И сейчас, взглянув на наивно-испуганное лицо жены, Пилатов пробурчал:
– Так кто тут кого