Тихий океан… лишь называется тихим. Александр Васильевич Дёмышев
подмена ценностей. Веру отцов исподволь вытесняет новая религия – национал-социализм. Даже родной дядя – пастор-лютеранин, преподаватель теологии – кажется, не совсем это понимает. Что говорить о простых смертных?
Сколько же мерзостей я натворил вот этими самыми руками, оправдываясь необходимостью исполнить приказ, следовать установленному порядку? Фриц взглянул на испачканные сажей ладони. До конца дней своих не отмыться! Наверное, стоило оказаться в плену, чтобы это понять!
И неизвестно ещё, какая власть страшней! В СССР всё ясно – ВКП(б) против Бога. «Кто не с нами, тот против нас!» Здесь каждый выбрал свой путь. В Германии – по-другому: там люди сами не заметили, как продали души.
И всё же! Почему Бог помогает русским? На форменных пряжках немецких солдат выбито: «С нами Бог!», но это не так. Ведь русские побеждают, это очевидно!
Один момент! Что, если в душе советского тирана что-то шевельнулось – и там, наверху, это оценили? А в душе Гитлера не шевельнулось ничего! Может, произошло какое-то событие, особо никем не замеченное; какая-то капля, что качнула небесные весы в пользу русских?
От неожиданных мыслей Фриц на мгновение замер, но тут же продолжил выгребать золу на железный совок. Что за идеи?! Так можно додуматься до чего угодно.
Но всё же! Почему Бог помогает русским?
***
Под утро Фрица сменили. До подъёма оставалась пара часов, самое время поспать. Но Фриц не мог сомкнуть глаз. На стонущий желудок внимания не обращал, привык. Но вот вновь начинавший ныть зуб покоя не давал. Стало не до философии, хотелось просто вырубиться, забыться.
Когда становилось совсем туго, Фриц старался вспомнить что-то ещё более худшее из прожитого, тогда легче выходило переносить тяжесть настоящего. Этот нехитрый приём он использовал часто. На сей раз Фриц вспомнил первые недели в русском плену. Ничего страшнее этих недель в его жизни не было и, наверное, уже не будет. Веки Фрица опустились…
2 февраля 1943 года они, чуть живые, лежали, кутаясь в шинели – свои и снятые с мёртвых, в подвале разрушенного дома. Ждали русских, предусмотрительно закрепив над входом белую наволочку. Впервые за долгие месяцы над развороченным городом стояла тишина: ни взрывов, ни криков, ни стрельбы. Несокрушимая «Крепость Сталинград», наречённая так самим фюрером, готовилась капитулировать.
Страх перед пленом давно прошёл, осталась лишь пустота и томительное ожидание. Сколько их было там? Человек шестьдесят, может семьдесят, набившихся в подвал – ошмётки сапёрного батальона знаменитой 16-й танковой дивизии. Их однорукий командир генерал Ганс Хубе, нарушив приказ самого фюрера, отказался покинуть окружённых солдат. Но эсэсовцы личной охраны Гитлера, насильно запихнув в самолёт, вывезли ценного командира из котла. Оставшись без любимого генерала, солдаты скисли.
В полумраке, меж кутающихся в серое тел, поблёскивало железо: множество автоматов, винтовки, пулемётные ленты, миномёты. Всё