Продюсер. Павел Астахов
было или Шлиц в отъезде, Иван подкатывал. Хотя у Шлица все одно лучше складывалось. Он гений терок, ну, в смысле, переговоров.
– А кто еще высказывал недовольство или претензии предъявлял? – Агушину нужна была конкретика: имена, фамилии, должности, явки.
– Ой, да они все цеплялись. Каждый по-своему. От Проторова и Фрида до Алимджана и Фарутдина. Корпоративы-то и вечеринки у всех. Без нас, то есть без номеров, не получится.
Следователь быстро записал имена олигархов, особенно отметив тех, кто имел несчастье связать свою фамилию с уже упомянутой буквой «ф».
– Скажите, Дмитрий, а какие активы остались после Шлица?
Митя замер: вопрос был слишком конкретен, чтобы пуститься в рассуждения о нелегкой судьбе устроителя вечеринок.
– Ну? – напомнил о себе Агушин, и голос его был холоден и жесток.
Активы
Митя понял, что придется отвечать, а потому сразу начал тянуть время – просто чтобы собраться с мыслями.
– Так сразу всего и не перечислить.
– Ну, уж постарайтесь!
– Я не отказываюсь… тут другое… – Митя замялся; он давно понимал, что уже наговорил лишнего, но следователь снова стиснул кулак.
– Граж… господин Фадеев! Чем откровеннее вы мне обо всем расскажете, тем меньше подозрений у меня возникнет в отношении вас. А то ведь я могу действовать по-другому. Хотите?
– Нет! – резво взвился Митя.
– Я ведь могу считать, что отсутствие у вас судимости вовсе не ваша заслуга, а просто наша недоработка…
– Ой! – вырвалось у Фадеева.
– А могу вспомнить и про Конституцию. Про презумпцию невиновности. Никто не должен считаться виновным, пока вина не будет доказана в соответствии с действующим законом и подтверждена вступившим в законную силу приговором суда, – чуть переиначив, но почти слово в слово повторил Агушин конституционную норму.
– Так лучше. Да я и не отказываюсь. Тут другое. Понимаете, Иосиф Давыдович не очень верил во всякие юридические документы.
– Это почему же?
– Ну, он говорил, что, мол, у закона души нет. Вот и не верил. Бумаги подписывал в самом крайнем случае. В основном все на руках решал.
– Как это «на руках»?
– Ну, встретились, договорились, руки пожали. Все. Диил!
– Что? – снова не понял следователь.
– «Диил». Это значит по-американски «сделка». То есть «по рукам», «договорились». Ну и никаких бумаг не надо. Я же говорю, он им не доверял. Потому и адвоката у нас толком не было. Пару раз обращались к Резнику да Павлову.
– И что же? – заинтересованно напрягся Агушин; он умышленно обошел вопрос адвокатской помощи в начале допроса, но знать об этом считал важным.
– А ничего. Какой нормальный адвокат возьмется за дело, если никаких документов нет? Давыдыч втолковывал им, что «этот слово дал», «тот за слова отвечает», а этот вообще «не по понятиям». Но толку – ноль!
– А что… так все ведут бизнес в вашей сфере?
Фадеев