Ричард Длинные Руки – властелин трех замков. Гай Юлий Орловский
ужаснулся.
– Зарежем?
– Еретика, – пояснил я.
– А, еретика, – ответил он, сразу успокоившись, – да, еретики иной раз успевают раньше нас попасть к невинным душам!
В мешке я отыскал чистую рубаху, спасибо слугам, как знали, что понадобится.
– Держи, – велел я. – Облачись.
Он влез в подаренную одежду, она ему как поповская ряса, я ощутил прилив гордости, вот как я высок и широк, слава мне, богатырю и красавцу, плечи – во, объем бицепсов – во, а трицепсы так ваще…
– Хорош, – одобрил я. – Как Иисус в Гексарайской пустыне.
Он застеснялся, сказал с мягким укором:
– Ну вот еще… Как можно меня уподоблять самому Святителю.
– А я не тому Иисусу, – сказал я. – Их было много. Да хотя бы про Иисуса Навина слыхивал?
Вдали показалась темная точка, выросла вмгновение ока. Я ощутил толчок сжатого воздуха, а Черный Пес затормозил передо мной, упершись всеми лапами в землю. Морда в крови, глаза багровые, красный язык выплеснулся, как стремительная змея, облизал нос и скрылся.
– Это мой песик, – сказал я монаху успокаивающе. – Зовут его Бобик. По дороге подобрал, чего пропадать хорошей собаке?
Брат Кадфаэль улыбнулся, а пес, к моему удивлению, подошел к нему и лизнул в лицо, а потом вернулся ко мне и, громко вздохнув, лег на бок.
– Животные чуют добрых людей, – проговорил брат Кадфаэль. – Да, это хорошая собака.
– У меня нет заводного коня, – сказал я. – Так что, брат Кадфаэль, придется вам потрястись на конском крупе. Там мешок, можете сесть на него. Правда, там доспехи, но вы уж как-то устройте свой тощий зад.
Он запротестовал:
– Я не поеду!
– Почему?
– Мне нужно остаться и донести Слово Веры до этих несчастных, что живут во грехе и умирают, не приобщившись к святому христианскому учению!
Я покачал головой.
– Нет, – отрезал я твердо. – Я довезу до ближайшего села или города, а там как изволишь. Хоть снова на крест, твой выбор. Голосуй, а то проиграешь! А так я буду чувствовать себя виноватым, что попадешь снова на тот же крест. И опять вверх ластами.
Он смотрел умоляюще, я непреклонно покачал головой. Зайчик подбежал на свист, я привязал мешок и взобрался в седло, пес носился вокруг огромными скачками, язык свисает, как красный флаг без ветра, Зайчик пытался достать его копытом, но пес всякий раз отпрыгивал. Я протянул брату Кадфаэлю руку, он ухватился тонкими бледными пальцами, я вздернул наверх.
– Держишься?..
– Да, брат паладин.
– Держись крепче, – предупредил я. – У меня конь… словом, ангел, а не конь!
Зайчик пошел сразу галопом, я все больше и больше отпускал поводья, пока встречный ветер не превратился в ураган, что старался выбить нас из седла. Пес несся у стремени, он казался мне туманным призраком, с такой скоростью двигается скачками. За спиной вскрикивал брат Кадфаэль, затем начал молиться.
Мы проскочили оба села, оставив их далеко в