Жизнь в эпоху перемен. Книга вторая. Станислав Владимирович Далецкий
и, несмотря на ранний час, Иван Петрович, сказавшись усталым, ушёл в спальню и увёл за собой жену.
– Что, Анечка, продолжим наше супружество или воздержимся от сеансов любви, – спросил Иван у жены и осёкся, вспомнив, что сеансами любви называла плотские утехи его невенчанная жена Надя.
Анна, расценив замешательство мужа как просьбу, покорно ответила:
– Как скажешь, дорогой! Ты мой муж, и, как сказал отец, я должна покоряться твоим желаниям, – сказав это, она разделась и юркнула под одеяло, ожидая неприятного повторения вчерашних событий на этой кровати.
Иван, раздевшись, присоединился к жене и, уняв ласками женскую дрожь, овладел ею повторно. В этот раз Анна не почувствовала боли, ощущения от мужчины были странны и отчасти приятны, а его действия непонятны и даже забавны.
– Мы словно собачки, что сегодня занимались таким же делом возле нашего дома, – подумала девушка, приспосабливаясь к новым для неё чувствам и словно растворяясь во владевшем ею муже.
Страсть Ивана возрастала и девушка, ощутив его напряжение, почувствовала, как мужчина излился в неё семенем и затих в удовлетворении.
– Мужа я удовлетворила, и это главное призвание женщины в браке, – заключила Анна, прижимаясь к Ивану, который благодарно обнял жену, прижав её голову к своей груди.
Прошло несколько дней. Погода стояла солнечная и морозная, что бывает в этих местах накануне февральских бурь, после которых наступит мартовская оттепель. Молодые гуляли днём по городу, сходили с Антоном Казимировичем на его паровую мельницу, где паровая машина крутила жернова и трясла сита, отделяя муку от отрубей.
Рабочие, припорошённые мукой, таскали мешки с зерном, ссыпали их в верхний бункер и затем в пустые мешки насыпали муку свежего помола, оставляя пятую часть зерна за помол. Это было дороговато для крестьян, и многие из них мололи зерно дома на ручных жерновах, долгими часами вращая круг деревянного жернова с железными пластинами. Мука получалась с отрубями и грубого помола, но вполне годилась для домашнего хлебопечения.
Вечером молодые собирались за самоваром, пили чай, вели разговоры, к которым иногда присоединялись сёстры Евдокии Платоновны, жившие неподалёку и уже овдовевшие за два года войны.
Закончив разговоры, молодые удалялись на покой, плотно закрывая за собою дверь в спальню, чтобы заняться супружескими отношениями, к которым Анна постепенно привыкла и даже ощутила некоторый интерес. К концу недели она вдруг почувствовала, что с нетерпением ждёт прихода ночи, чтобы побыть с мужем в его объятиях.
Прикосновения Ивана пробудили в ней чувственность, и словно обжигали тело, а когда муж овладел ею, Анна почувствовала неизъяснимое удовлетворение, которое начало усиливаться до невыносимой сладости, возникшей внизу живота и постепенно захватившей всё женское тело. Страсть, нарастая с каждым движением мужа, вдруг взорвалась полным блаженством, ударившим в голову и рассыпавшимся вспышками чувственного удовлетворения,