Поселок. Тринадцать лет пути. Великий дух и беглецы. Белое платье Золушки (сборник). Кир Булычев
Как обратно идти?
– Там, за перевалом, есть пища, – напомнил Томас.
– Мы не знаем, есть или уже нет, – ответил Дик. – Глупо погибать от голода. А в морозы лучше много есть.
– В крайнем случае съедим козла, – сказал Олег.
– Почему в крайнем? – спросил Дик. – Мы его обязательно съедим. И скоро. А то еще сбежит.
– И не думай, – велела Марьяна, – не надо.
– Почему? – удивился Дик.
– Потому что козел хороший. Он вернется с нами в поселок. И будет жить. Нам пора иметь своих животных.
– Я тебе таких козлов тысячу притащу, – пообещал Дик.
– Неправда, ты только хвастаешься. Не приведешь. Их не так много в лесу. И если он не захочет, ты его никак не притащишь.
– Возьму тебя с собой, ты умеешь со зверями разговаривать. – И Дик стал резать зайца на равные доли, всем поровну.
– Я не дам убивать, – предупредила Марьяна. – У нее будут маленькие.
– У кого? – спросил Олег.
– У козла, – сказала Марьяна, – у козлихи.
– Так это коза? – спросил Томас.
– Да, козлиха, коза. Я знаю.
– Марьяна права, пускай коза живет, – решил Томас. – Полезно думать о том, что будет завтра.
– И еще надо думать, чтобы не умереть сегодня, – бросил Дик.
– Козу будем подкармливать, – произнесла Марьяна.
– И не вздумай, – отрезал Дик.
– Я свое буду отдавать. – Марьяна упрямо глядела на Дика, острый подбородок вперед.
Дик склонил голову, разглядывая девушку, как незнакомую зверюшку.
Томас поднялся первым и пошел складывать палатку. Его трясло.
– Может, вернешься? – спросил его Дик.
– Поздно. Я пойду.
– Подумай, – рассердилась Марьяна, рассерженная на Дика, – как ты можешь говорить! Томасу одному до поселка не дойти.
– Олег с ним может вернуться.
Это Дик сказал просто так, чтобы оставить за собой последнее слово.
– Пора идти, – закончил спор Томас. – Если сегодня будем идти хорошо, может, выйдем на плоскогорье. В прошлый раз мы увязли в этом ущелье. Снег был по пояс. И метель.
Томас пошел впереди по широкому ложу ручья, который при больших дождях, наверное, превращался в поток, а сейчас лишь чуть-чуть журчал по камням, отламывая наросшие за ночь у берегов льдинки.
Коза сначала бросилась вперед, словно показывала дорогу, а потом раздумала, остановилась. Дик погрозил ей пальцем, но тут коза вздохнула и побрела за людьми, хотя порой останавливалась и занудно вопила, уговаривая вернуться.
Чуть потеплело, снег под ногами начал таять, было скользко, за день пришлось раз десять перейти ручей, который вился по долинке, кидаясь от откоса к откосу, и ноги у всех закоченели.
Весь следующий день долинка, по которой стекал ручей, постепенно сужалась, каменные темные стены становились круче и сходились все ближе, пряча ручей в вечную тень. Шум его стал мрачным, он отражался от стен, как в бочке. Было неуютно и страшно – никто