Берегини. Элина Лисовская
мимо Любомиры, растерянно прижимавшей к груди тяжелый ларец, и положил ладонь на плечо Долгожданы:
– Теперь скажи, не прогадал ли я, обменявшись добычей?
Ивар Словенин хотел показать названной дочери ее новый дом, и Асбьерн велел ему взять с собой Долгождану. Когда подруг увели, а ярл и Халльдор ушли в дом, Любомира осмелилась спросить у Эйвинда:
– А мне куда прикажешь идти, вождь?
– Позовите Смэйни! – окликнул он кого-то из воинов. И пояснил: – Эта рабыня много лет прожила среди словен, прежде чем стала моей нянькой. Будешь при ней.
Оставшись одна, Любомира поставила ларец на землю, села рядом и подперла руками подбородок, глядя куда-то перед собой. Накануне ночью во сне она видела свою мать, Велену, и себя лет семи от роду. Как сидели они на пороге их дома, лесные птицы клевали зерна у них с ладоней, а Велена говорила:
– Небывалый дар у тебя, доченька. Сама Великая Мать говорит с тобой и через тебя со своими детьми. Береги его, ибо мало кому он дается. А сохранить его и того труднее.
– Как же сберечь его, матушка?
– Слушай свое сердце. Люби все, что Матерью создано, и тогда не то что птицы – дикие звери из твоих рук есть будут. Но никогда не используй свой дар во вред другим, для своей корысти. Богиня может призвать тебя туда, где твой Дар нужнее всего, но куда бы судьба ни занесла тебя, Великая Мать всегда будет рядом – убережет, поможет, утешит. А то и вразумит. И везде, где Она есть – там и твой дом.
– Я никуда отсюда не уйду, – смеялась Любомирушка. – Мне и тут хорошо.
Ничего тогда не сказала Велена, лишь погладила дочь по волосам цвета густого гречишного меда и задумчиво улыбнулась. И во сне Любомира поняла: мать знала о том, какая судьба ее ждет.
А если знала, что ж перед смертью о беде не упредила?
Кто-то тронул ее за плечо; оглянувшись, девушка увидела маленькую, сухонькую старушку в темно-сером платке. Лицо ее избороздили морщины, но голубые глаза оставались молодыми и задорными, как у девчонки.
– Ты, что ли, ведовица будешь? – полюбопытствовала старушка. – А зачем на тебе порты мужские? Стыд-то какой… Пойдем, я тебе платье подберу. Звать-то тебя как?
– Любомирой дома звали, – отозвалась девушка, поднимаясь и кланяясь по словенскому обычаю. И неожиданно для себя улыбнулась: – А тебя Смэйни звать, матушка?
– Смеяна Глуздовна, – ответно поклонилась старушка. – А Смэйни меня вождь назвал, когда маленький был. Имя мое не смог выговорить, возьми да скажи: нянька Смэйни… Так и пошло с тех пор. Ну, пойдем, что ли?
– Пойдем, Смеяна Глуздовна, – кивнула девушка, подхватывая свой ларец с травами. – А куда?
– За длинным домом есть пристройка отдельная, недалеко от покоев конунга. Там наш ведун живет, а я при нем в услужении, – торопливо объясняла Смэйни. – За стариком присмотреть, да помочь, ежели что.
– Матушка, – удивилась Любомира, – если здесь есть ведун, зачем им я понадобилась?
– Видела бы ты Хравна – не стала бы спрашивать, – махнула рукой Смэйни. –