Королева Виктория. Екатерина Коути
удовольствием слушаю его. У него горы познаний и великолепная память. Он знает все обо всем и обо всех, знает, кто кем был и кто что сделал. Он превосходно все объясняет. Это приносит мне неизмеримую пользу»[54], – радовалась Виктория.
Истории, которыми потчевал ее Мельбурн, все виги знали наизусть, но для королевы они были откровением свыше. Премьер описывал ей жизнь ее предков и смешно передразнивал безумного Георга, а также Вильгельма, который кричал: «Да я скорее дьявола пущу в свой дом, чем вига!» Он рассказывал ей о знаменитостях – министрах Фоксе и Питте, герцогине Девонширской и даже своем давнем сопернике лорде Байроне. Свои рассказы он пересыпал наставлениями, формируя ее вкус в литературе, философии, изящных искусствах. Что немаловажно, говорил он не менторским тоном, а уважительно, как с равной, и не отмахивался от ее вопросов, какими бы наивными они ни были.
Подчас их разговоры напоминали психотерапию. Перед Мельбурном Виктория вытаскивала на свет потаенные страхи. Она стыдилась своего невежества и боялась, что не годится на роль монарха. Комплекс неполноценности подпитывали типичные подростковые страхи. Ростом она пигалица, у нее мелкие зубы и толстые руки с короткими пальцами, а еще она обжора и легко набирает вес. В ответ Мельбурн невозмутимо заявлял, что находит ее достаточно высокой. А лишний вес – дело поправимое. Пусть ест лишь тогда, когда очень захочется («Но я же буду есть весь день напролет!» – огорчалась Виктория). А чтобы подбодрить ее, он присылал ей букеты роз – в середине февраля.
Не вдаваясь в подробности, Мельбурн пересказал ей свою семейную драму. Королева сочувствовала ему от всей души: «Какой ужас, что жена чуть не погубила его жизнь, а ведь ей следовало бы гордиться тем, что она могла бы сделать счастливым такого человека».
А сама она могла бы даровать ему счастье? Задумывалась ли об этом?
Злые языки уже начали дразнить ее «миссис Мельбурн», да и герцогиня не упускала возможность подпустить шпильку: «Смотри, чтобы лорд Мельбурн не стал королем».
Брак с премьером был, конечно, за гранью фантастики. В жилах Мельбурна не текла королевская кровь, и к тому же он был на сорок лет старше своей протеже. Однако современники с нарастающей подозрительностью наблюдали за их отношениями. «Ее чувства были сексуального порядка, хотя сама она не осознавала этого»[55], – отмечал Гревилл. Вполне вероятно, что Виктория влюбилась в своего премьера, как девочки-подростки иногда влюбляются в учителей.
И как можно было его полюбить? Ведь именно от таких мужчин ее ограждала матушка. Лорд Мельбурн принадлежал прошлому столетию – веселому, разгульному, с которого чопорность скатывалась, как с гуся вода. Он чертыхался в разговоре с дамами и храпел в церкви, если его вообще получалось туда заманить. Он пересказывал ей анекдоты на грани приличия и часто затрагивал свою любимую тему телесных наказаний (как и многие современники, Мельбурн с особой теплотой относился к «английскому пороку»).
Кто знает, как