Большая Никитская. Прогулки по старой Москве. Алексей Митрофанов
на которую позорно… но и собственность специфическая: орудие самообороны, едва ли не единственное».
От затеи пришлось отказаться. Хотя ей, конечно, нужно отдать должное: соседство с Университетом побудило вроде бы, казалось, заурядное издательство заняться глобальным исследованием.
А рядышком с Ботаническим – Зоологический корпус. Надпись на фасаде гласит: «Зоологическiй музей». В дореволюционной орфографии. Трудно поверить, но эта надпись просуществовала на протяжении всего советского периода. Буквы подкрашивали, реставрировали, обновляли. И никому ни разу даже не подумалось, заменить «i» на «и». А то и вовсе уничтожить память о царизме.
Почему? Бог весть.
Именно в этом здании начинаются события повести «Роковые яйца» М. Булгакова: «16 апреля 1928 года, вечером, профессор зоологии IV государственного университета и директор зооинститута в Москве, Персиков, вошел в свой кабинет, помещающийся в зооинституте, что на улице Герцена. Профессор зажег верхний матовый шар и огляделся.
Начало ужасающей катастрофы нужно считать заложенным в этот злосчастный вечер, равно как первопричиною этой катастрофы следует считать именно профессора Владимира Ипатьевича Персикова».
Еще не так давно зоологическое университетское подразделение влачило жуткое существование, начавшееся сразу после революции: «Произошли события, и притом одно за другим. Большую Никитскую переименовали в улицу Герцена. Затем часы, врезанные в стену дома на углу Герцена и Моховой, остановились на 11 с 1/4, и, наконец, в террариях зоологического института, не вынеся всех пертурбаций знаменитого года, издохли первоначально 8 великолепных экземпляров квакшей, затем 15 обыкновенных жаб и, наконец, исключительнейший экземпляр жабы Суринамской.
Непосредственно вслед за жабами, опустошившими тот первый отряд голых гадов, который по справедливости назван классом гадов бесхвостых, переселился в лучший мир бессменный сторож института старик Влас, не входящий в класс голых гадов. Причина смерти его, впрочем, была та же, что и у бедных гадов, и ее Персиков определил сразу:
– Бескормица!
Ученый был совершенно прав: Власа нужно было кормить мукой, а жаб – мучными червями, но поскольку пропала первая, постольку исчезли и вторые. Персиков оставшиеся 20 экземпляров квакш попробовал перевести на питание тараканами, но и тараканы куда-то провалились, показав свое злостное отношение к военному коммунизму. Таким образом, и последние экземпляры пришлось выкинуть в выгребные ямы на дворе института».
Но со временем все более-менее наладилось. И профессор Персиков (списанный, кстати, с известного врача-патологоанатома А. Абрикосова) смог даже заказать из-за границы ящик с яйцами, повлекший за собой невероятнейшие катаклизмы.
* * *
Впрочем, и без роковых яиц в Зоологическом корпусе было жутковато. Андрей Белый писал: «Смотрит глазом стеклянным косматейший зубр, иль раскинулись