Тысяча осеней Якоба де Зута. Дэвид Митчелл
вам не идет. Барышня Аибагава…
– Не женщина легкого поведения, знаю. Я и не смотрю на нее в таком свете. – Якоб рассказал бы Маринусу про Анну, но недостаточно доверяет доктору, чтобы раскрыть перед ним душу.
– В каком же тогда свете, – осведомляется Маринус, – вы на нее смотрите?
– Как на… – Якоб ищет подходящее сравнение. – Как на книгу, чья обложка способна заинтересовать и в которой хотелось бы прочесть несколько страниц. Ничего больше.
Сквознячок приоткрывает скрипучую дверь лазарета на две койки.
– Тогда я вам предлагаю вот какую сделку: возвращайтесь сюда к трем часам и сможете в течение двадцати минут в лазарете ознакомиться с теми страницами, какие барышня Аибагава сочтет нужным вам показать. Однако все это время дверь будет открыта, и если вы проявите к ней хоть на йоту меньше уважения, чем оказали бы своей сестре, месть моя будет иметь библейские масштабы.
– По тридцать секунд за сонату – не слишком-то щедрая цена.
– А тогда вы с вашим будто бы подарком знаете, где дверь.
– Значит, не договорились. Всего наилучшего!
Выйдя на улицу, Якоб моргает от яркого света.
Останавливается около Садового дома и ждет.
В горячем воздухе звенит яростная первобытная песня цикад.
Невдалеке, под соснами, хохочут Ауэханд и Туми.
«Боже милосердный, – думает Якоб, – как здесь одиноко».
Элатту так и не приходит с поручением. Якоб возвращается в операционную.
– Значит, договорились. – Маринус уже закончил бритье. – Только нужно отвести глаза шпиону из числа моих учеников. Сегодня намечена лекция о дыхательной системе человека, и я намерен сопроводить ее наглядной демонстрацией на живом примере. Попрошу Ворстенбоса одолжить мне вас для этой цели.
Якоб слышит себя как будто со стороны:
– Согласен…
– Вот и славно. – Маринус вытирает руки. – Вы позволите – маэстро Скарлатти?
– Но плата после доставки товара.
– Ах так? Моего честного слова недостаточно?
– Всего хорошего, доктор. Встретимся без четверти три.
Когда Якоб входит в помещение архива, Фишер и Ауэханд мгновенно замолкают.
– Приятно и прохладно, – замечает вновь прибывший. – По крайней мере, здесь.
– А по-моему, – Ауэханд обращается к Фишеру, – здесь жарища и духота.
Фишер фыркает, как конь, и удаляется к своей конторке – самой высокой в комнате.
Якоб нацепляет на нос очки и рассматривает полку с бухгалтерскими книгами за последние десять лет.
Вчера он вернул на место записи с 1793 по 1798 год, а сейчас они куда-то делись.
Якоб смотрит на Ауэханда; Ауэханд кивает на согбенную спину Фишера.
– Господин Фишер, вы, случайно, не знаете, где книги с девяносто третьего по девяносто восьмой?
– Я у себя в конторе обо всем знаю, где что лежит.
– Не будете ли так добры сказать мне, где я могу их найти?
– А вам зачем? – оглядывается Фишер.
– Чтобы