Блуждание во снах. Лана Ланитова
человеческое жилье! – сердце забилось от радости. – Сейчас я постучусь и попрошу о помощи. Или скажу, что ограблен разбойниками. Наверняка там живут добрые, верующие люди. Они помогут мне. Дадут что-нибудь из одежды».
Глава 2
Совсем близко звякнули колокольчики, заблеяли испуганные овцы, пахнуло овечьей шерстью, кислым молоком и сеном.
Хватаясь руками за короткую траву, Владимир, словно зверь, взбежал на вершину холма. Перед ним стояла небольшая, срубленная из сосны, хижина пастуха. Рядом располагался плетеный загон, полный тучных, кудрявых овец.
Почти на цыпочках он подкрался к крыльцу. Откуда не возьмись выскочила огромная черная собака и, уставившись на Махнева, зарычала, ощерив клыкастую пасть. Шерсть на собаке вздыбилась, глаза налились кровью. Собака залаяла, потом остановилась, снова зарычала и протяжно взвыла. Леденящий вой взвился в темное небо. В домике послышались приглушенные стуки, возня, метнулось пламя свечи. К маленькому окну прилип чей-то красный, расплющенный нос и два маленьких тревожных глаза.
– Marius, tu as entendu le bruit?[9] – спросила испуганная женщина в белом чепце и льняной ночной рубашке. Она поджала полные ноги и отодвинулась к бревенчатой стене. Заспанные глаза округлились. Белое, одутловатое лицо приобрело совиные черты. Она выжидающе смотрела на маленького коренастого мужа, лежащего на спине.
– Non, je n'ai pas entendu[10], – хрипло отозвался он и перевернулся на бок. Но сон сняло, словно рукой.
– Donc, pourquoi le chien aboyait?[11]
– Je ne sais pas. On va voir, Francoise[12]
Пастух Мариус поднялся и прислушался: за окном подул ветер. «Надо бы проверить овец. Вдруг волк забрался в загон?» – озаботился он. И стал нехотя натягивать овечью безрукавку и шарить под ногами стоптанные башмаки. Собака снова залаяла и странно зарычала, а после взвыла так, что у пастуха и его жены стало нехорошо на сердце. Деревянными негнущимися ногами Мариус подошел к входной двери. Он снова напряг слух и, постояв в нерешительности, вернулся. Рука нащупала в углу длинный топорик и старый охотничий карабин. Толстая Франсуаза с трудом слезла с кровати, одернула длинную рубаху, охнула и засеменила за мужем.
Мариус распахнул дверь, ночной воздух ворвался в дом вместе с ярким столбом холодного лунного света. Он увидел следующую картину: верный пес Патрик щерился, скулил и лаял, глядя на пустое место.
– Le chien est en fureur?[13] – раздался испуганный голос жены.
– Non, je ne pense pas…[14]
«Какое счастье, они говорят по-французски», – обрадовался Владимир.
– Messieurs, aidez-moi, s'il vous plait,[15] – жалобно молвил Махнев.
Затем он повторил свою просьбу, но гораздо громче, почти выкрикнул ее. Но, ни пожилой низкорослый мужчина в овечьей безрукавке, ни его толстая жена никак не отреагировали. Они стояли в трех шагах и смотрели сквозь него. Прижав морщинистую, грубую от работы руку ко лбу, пастух тревожным, зорким взглядом
Мариус, ты слышал стук? (франц.)
Нет, не слышал. (франц.)
Почему залаяла собака? (франц.)
Я не знаю. Надо пойти, посмотреть, Франсуаза. (франц.)
Собака взбесилась? (франц.)
Нет, я не думаю. (франц.)
Господа, помогите, пожалуйста. (франц.)