Работа над ошибками. Питер Лавси
импровизированную кухню, которая на самом деле представляла собой крошечный закуток с чайником и чашками.
– Я принес свежего молока, – сообщил он. – Полагаю, оно будет повкуснее консервированного. Если хотите бутерброд, могу предложить хлеб и ветчину.
Маунтджой сознательно оттягивал момент освобождения Саманты от кляпа. Он делал это вовсе не из жестокости – просто отвык от человеческой речи. Вряд ли Саманта была более словоохотливой, чем большинство ее сверстниц, но Маунтджой опасался, что если она начнет говорить, это помешает ему думать.
Заварив чай, он подошел к кровати и вынул кляп, стараясь оставаться на расстоянии вытянутой руки от своей пленницы и избегая ненужного телесного контакта. Он решил придерживаться именно такой линии поведения: боялся, как бы несколько лет воздержания не толкнули его на поступки, которые разрушили бы весь его план.
Саманта потерлась лицом о собственное плечо. Вокруг губ у нее проступила краснота.
– А руки вы мне не развяжете? – спросила она.
– Если хотите, чтобы я освободил вам руки, перевернитесь на живот.
– Я не понимаю, зачем вам потребовалось затыкать мне рот, – сказала Саманта, меняя положение своего тела. – Даже если бы я стала кричать, здесь бы меня никто не услышал. На территории кемпинга в октябре никого не бывает.
Она явно пыталась оценить обстановку. Маунтджой промолчал. Саманта уже пробовала выяснить, где они находятся. Она преодолела страх и гнев, которые были естественной первой реакцией на похищение, и последние несколько часов обращалась к Маунтджою почти дружеским тоном. Это стало еще одной причиной, из-за которой ему было трудно с ней разговаривать. Если бы она была настроена враждебно, это значительно облегчило бы дело.
Маунтджой налил Саманте чаю. Сев, она взяла чашку обеими руками, пытаясь согреть ладони.
– А газету вы не принесли?
– Откуда? Из супермаркета?
Саманта бросила на Маунтджоя удивленно-внимательный взгляд.
– Да. Там теперь продают и газеты. Вы никогда не ходите за покупками?
Она не знала, что Маунтджой бежал из тюрьмы, или делала вид, будто не знает. Маунтджою, однако, казалось, что Саманта начинает догадываться об этом.
– Новости меня не интересуют! – бросил он.
– Странно! Вообще-то они должны вас интересовать. В газетах, наверное, уже напечатали мою фотографию. Так и вижу заголовок: «Полиция ведет упорные поиски пропавшей студентки».
– Вы напрасно тешите себя подобными иллюзиями.
– Делом лично займется мой отец. Он ведь заместитель начальника местной полиции. Или, по крайней мере, один из заместителей.
– Мне это известно.
– Думаете, что если он высокий полицейский чин, то у него денег пруд пруди? Ошибаетесь. Сотрудникам полиции платят немного. А чем вы занимаетесь, когда не заняты похищением беззащитных женщин?
– Делаю похищенным беззащитным