Проклятая деревня. Игорь Исайчев
мешали распрямиться во весь рост, но и при малейшем прикосновении обильно осыпали колючей трухой.
На чердак Кувалда полез с целью рекогносцировки на местности, хотя в жизни не слыхал столь мудреного слова. Аркаша за свои тридцать два года прочитал не более десятка книжек, да и те в детстве, когда пришлось целых четыре года учиться в начальной школе. На этом традиционное обучение закончилось, и его единственным университетом стала зона. Сначала малолетка, а потом сразу колония усиленного режима.
Кувалда нисколько не боялся в любой момент вернуться туда, и даже в глубине души загадывал к концу третьего срока, а в его неизбежности сомневаться было бы глупо, короноваться вором в законе. Но пока Кувалдин за колючку не спешил, потому как не успел еще по-полной оттянуться на свободе. Как-никак за вторую ходку он отмотал шесть полных годков от звонка до звонка.
Полуденное солнце раскалило потрескавшийся шифер, а висевшая в воздухе пыль забивалась в нос, заставляя ежеминутно конвульсивно чихать. Кувалда уже успел слазить на крышу и с риском свалиться в густые заросли крапивы, внимательно изучил местность. Долго прикидывал маршруты отхода, если вдруг неожиданно нагрянут менты, а сейчас со скуки изучал рухлядь, наполнявшую чердак.
Внизу, в доме, ничего интересного и ценного не было. Замусоленную пятерку, остаток пенсии двух стариков, приходящихся Кувалдину родней по давно сгинувшему папаше, он, после того как нежданно-негаданно для них нагрянул в гости, прикарманил первым же делом. Да только толку от этих жалких копеек не было никакого. Магазина в деревне отродясь не водилось, лишь изредка, не чаще раза в месяц попутным ветром заносило автолавку. Десяток аборигенов обоего пола, самому младшему из которых уже перевалило за шестьдесят, жили исключительно натуральным хозяйством.
Однако для того чтобы временно схорониться место было, лучше не придумаешь. Еды, пусть и без особых разносолов, в достатке. Мутного картофельного самогона тоже хватало. Разве что здорово донимала смертельная скука.
Когда окончательно запарившийся на душном чердаке Кувалда собирался вниз, его внимание вдруг привлек тусклый отблеск полированного металла. Пробившийся сквозь щель в обрешетке тоненький лучик отпрыгнул солнечным зайчиком прямо в глаз. Вор встрепенулся в предчувствии долгожданного приключения.
В дальнем углу от лаза громоздилась ничем не примечательная уродливая куча заплесневелых тряпок. Но она только на первый взгляд не имела определенной формы. Внимательно присмотревшись, уголовник не столько увидел, сколько интуитивно угадал под вонючими лохмотьями крупный ящик. Окончательно сгнившая рвань обнажила обитый металлом угол, а случайный солнечный луч довершил разрушение маскировки.
Кувалда, промокнув рукавом несвежей рубашки липкую испарину с лица, стряхнул с коротко стриженых волос насыпавшуюся сверху труху и подумал: «Надо бы старого заставить баню топить, а бабку клифт простирнуть. А то не вор, а бомжила какой-то». Прищурившись, он прикинул такую траекторию движения, чтобы собрать потным телом как можно меньше медленно колыхающейся пыльными