Черное море. Колыбель цивилизации и варварства. Нил Ашерсон
в гавань. В бортовом журнале 20 марта есть запись: “Команда свободна от нарядов. На борт приняты как пассажиры Деникин и группа, состоящая из одного русского господина, двух дам и одного ребенка”.
В пятницу 26 марта, когда части Красной армии начали приближаться к Новороссийску с гор и по берегу от Геленджика на юг, паника на берегу достигла пика.
11:15 – звук ВЗРЫВА.
12:00 – выпустили 4 снаряда с зарядом ¾ по деревне Борисовка.
3:30 – выпустили 8 снарядов X Turret по той же цели.
[На снимке, который сделал мой отец с капитанского мостика, виден столб черного порохового дыма из сопел орудий, а кормовая труба получилась смазанной от толчка.]
Суббота 27 марта была последним днем:
2:40 – приняли на борт приблизительно 500 беженцев.
3:30 – приняли на борт 538 беженцев.
5:24 – подняли якорь (сменили причал). Приняли на борт генерала Хольмана [главу британской военной миссии].
9:20 – генерал Деникин покинул корабль. Приблизительно 850 русских солдат остались на борту.
10:45 – большевики открыли огонь по кораблям в гавани с максимальной дистанции.
10:51 – снялись с якоря, вышли из гавани в Феодосию.
Мой отец видел, как великодушный поступок адмирала Кулме-Сеймура едва не привел к трагедии. На его фотографиях палубы “Императора Индии” выглядят как военный лагерь, кишащий оборванными солдатами в меховых шапках, которые набились туда так тесно, что некуда даже сесть; несколько моряков с банками мясных консервов с боем прокладывают себе путь через толпу. Он рассказывал мне, в каком ужасе был экипаж, обнаружив, что рваные шинели вокруг них кишат вшами, а некоторые солдаты больны тифом. Он рассказывал, как казацкие офицеры – зловещие фигуры в черных гимнастерках, с осиными талиями, в патронташах и с шашками – стояли под мостиком и безмолвно глядели через поручни на русский берег. Именно в этот момент полевая артиллерийская батарея большевиков на конной тяге галопом проскакала через горный хребет прямо к северной части города, заняла позицию и открыла огонь.
Только одно из орудий было исправно. Из него‑то армейцы Троцкого и стали обстреливать боевую эскадру Средиземноморского флота, чья огневая мощь превосходила их собственную в несколько сотен раз. Однако целились они плохо – к счастью для толпы беженцев на палубах, учитывая, что большие боевые корабли не могли им ответить. На борту “Императора Индии” главные орудия – 13,5‑дюймовые пушки – торчали всего в нескольких футах над головами толпившихся людей, и выстрели они, каждого из этих людей снесло бы с палубы в море. Снаряды полевой пушки нерешительно рассекали воздух и поднимали фонтаны брызг, не причиняя ущерба, но было только вопросом времени, когда наводчики пристреляются по дальности. Адмирал решил отходить. Когда боевой корабль вышел в открытое море, он столкнулся с дрейфующей баржей, под завязку набитой солдатами, которую вывел туда и оставил какой‑то пароход. Ее взяли на буксир и пришвартовали к “Императору