Зима, холода. Валя Шопорова
вздохнула Клава. – Тогда, мы обратно, на кухню. А вы, будьте добры, печь растопите и не сожгите нас.
Тоня и Андрей хотели вернуться к печи, но как только они обернулись, они обнаружили, что печь уже пытаются растопить… Инициатива Жаккара младшего не иссякла, и теперь он пытался самостоятельно растопить печь. Точнее, самостоятельно он пытался сделать это в первые тридцать секунд. Потом к нему подключился брат. Потом ему подожгли рукав и к ним присоединились и остальные французы.
– Не думала, что они будут этим заниматься… – задумчиво произнесла Тоня, наблюдая за увлечёнными делом французами.
– Они же думают, что мы на «русском курорте», – ответил переводчик. – Конечно, им прикольно так «развлекаться».
Бернард снова вскрикнул. Правда, никто так и не понял, почему. Удивительно, но на этот раз им удалось растопить печь – французам это ПОЧТИ удалось, а Андрей и Тоня завершили начатое ими. Всех опять удивил Бернард, который догадался открыть заслонку, чтобы дым не шёл в дом.
На фразы, типа: «Молодец!» младший Жаккар мило улыбался и помалкивал о том, что сделал это совершенно случайно и что он, вообще, не подозревал, зачем нужна эта задвижка…
Все молодые люди собрались за столом. Клава и Настя расставляли посуду, Тоня недобро косилась на французов, французы, в свою очередь, что-то обсуждали, точнее, перекидывались отдельными фразами – все устали, все хотели есть и спать, но время коротать как-то нужно было. Переводчик же Андрей старался не смотреть ни на своих подопечных, ни на своих по национальному признаку и потому смотрел в стол.
– Приятного аппетита, – сказала Клава, ставя последнюю тарелку перед Бернардом и занимая своё место.
– Надеюсь, не отравитесь, – добавила Тоня и взяла вилку с ножом.
– Тоня! – возмутилась Швиммер, гневно поглядывая на подругу.
– Извините, – поправилась Харламова. – Я хотела сказать – «надеюсь, не ОТРАВИМСЯ».
Настасья прыснула смехом и прикрыла ладонью рот, чтобы не засмеяться на всю кухню.
– Вообще-то, – немного обиженно отозвалась Клава, – я хорошо готовлю.
– Верю, Швиммер, – кивнула Антонина, накалывая на вилку кусочек картошки, – но предосторожность, знаешь ли, превыше всего.
– Завтра, значит, ты готовить будешь, – фыркнула Клава и отправила в рот кусочек картошки. Помимо неё ужин включал только солёные огурцы и… всё.
– Нет-нет, – парировала Тоня, – я не повар, я – аналитик, человек-мозг.
– А я, по-твоему, человек-повар? – возмутилась брюнетка. – Я, вообще-то, психолог по образованию! И по профессии тоже!
– Pourquoi ils se querellent? (Почему они ругаются?) – спросил Бернард у Андрея.
– Клава, Тоня, – обратился к девушкам переводчик, – не ругайтесь. Французы нервничают.
Теперь уже и Настя, и Тоня прыснули смехом. Серьёзной осталась одна Клава, которая была уязвлена сомнениями в её кулинарных способностях.
Поскольку Клава возмущаться вслух не стала, все смогли спокойно