Заговор гордыx. Никифор Малеин
Аркадий, теперь и ты – процедил он и кивнул гвардейцам, державшим епископа. – Действуйте.
Послышался треск раздираемой ткани. Экскувиты рвали богослужебное облачение и бросали его на землю. Когда Амвросий остался в нижней рубахе, воины стали избивать его. Владыка не закрывался и не уворачивался. Он упал на колени, потом всем телом на землю.
– Нет у вас больше епископа! – прокричал священникам офицер. – А есть Император, которому вы обязаны повиноваться так же, как Богу! Исполните свой долг, откройте ворота. «Противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение». Вот что говорит вам Писание! «Начальник не напрасно носит меч»! Исполните, что приказывают вам Христос и Август Фока!
Ни один из священников не обернулся и не прекратил молебна. Тигран стал перед иереями и принялся их умолять.
– Послушайте, неужели вам не жалко вашего предстоятеля? Они же убьют его, забьют до смерти! Очнитесь и сделайте что-нибудь! Что вы стоите, как каменные? Наши молодые солдаты сидят в храме и используют Амвросия, как щит! Выставили старца на растерзание, потому что сами не хотят воевать. Все равно их казнят за измену. Очнитесь, отцы! Будьте благоразумны! Откройте двери храма! – крики симпона не производили никакого эффекта.
– Братья в шутку дерутся, а дети их разнимать бросаются – презрительно процедил Аспар. – Епископа привязать к лошади, и в назидание всем протащить через город – приказал он. – Церковь, вместе с засевшим в ней отрядом и этими служителями культа, сжечь.
– Но господин, дома здесь стоят очень плотно! – закричал Тигран. – Пламя с собора перекинется по крышам! Заполыхает полгорода!
Ответом симпону был лишь тяжелый взгляд, полный презрения. Армянин осекся, замолчал, сел на коня и подъехал к сотнику, став у него за спиной.
Гвардейцы рассеялись по площади и стали ломиться в близлежащие здания, в надежде вынести оттуда столы, стулья, книги, двери, масло для лампад – все, что хорошо горит и поможет поджечь церковь.
Один из экскувитов, избивавших Амвросия, снял с седла веревку, соорудил петлю и набросил ее на ноги епископу. Второй конец неспешно прикрепил к седлу.
– Ну что, дедок, покатаемся? – осклабился он. – Никогда не возил епископов. Не бойся, тебе понравится. У меня конь резвый. Вмиг домчит.
Гвардеец вскочил на жеребца и подхлестнул его. Тот рванул в пролет триумфальной арки, потащив по плитам тело Амвросия. Но проехал не более двух сажен. Улица впереди оказалась перекрыта. По ней двигалась людская волна, затоплявшая все пространство. Горожане приближались, возмущенно шумели, потрясали факелами, дубинками и камнями. Вел их всклокоченный человек с округлым лицом – судья Епифаний.
«Вот только этого служителя Фемиды здесь не хватало. Верная собака епископа прибежала защищать своего хозяина и привела целую свору. Ах, как скверно. Не люблю я эти провинциальные властные расклады и тайные договоренности. Пока разберешься в них, тебя уже съедят. Но не на того напали. Зубы обломаете».
– Построиться