Царствие Хаоса (сборник). Сборник
надежный способ, но за неимением лучшего сойдет и такой.
Никки вышла из душа в новом хирургическом халате, бросила пакет со скафандром в лягушатник, прошла мимо меня и, скрестив ноги, уселась над едой.
Я хотела сказать ей, чтобы не увлекалась, но подумала, что в кои-то веки еды у нас предостаточно: она съест свою порцию, и мы впервые за долгое время уснем, не ощущая, как от голода сосет под ложечкой. Какое-то время я смотрела на нее: моя Никки, моя бесценная крошка, затем направилась в душ, где принялась соскребать с себя слои полиэтилена и изоленты. Затем убрала мусор. И только покончив с уборкой, я отпраздную еще один прожитый день в этом не предназначенном для жизни мире.
Я продолжала жить только ради Никки. Больше мне было не за что цепляться.
После обеда, состоявшего из чипсов «Доритос», вяленого мяса и упаковки орешков в меду, сладких и соленых одновременно, словно вкус прошлого, мы улеглись спать в разных углах фургона. У нас не было ни одеял, ни простынь – слишком благоприятной среды для плесени, о которой мы не забывали ни днем ни ночью. Впрочем, в нашем распоряжении были подушки из пластиковых пакетов и не знающая жалости усталость.
Во сне мне снились апельсины, прогулки под руку с Рейчел под жарким флоридским солнцем. Вокруг росли цитрусовые рощи, не тронутые плесенью и гнилью.
Что-то разбудило меня, что-то в воздухе, отчетливо отдававшее цитрусом. Я открыла глаза, усиленно моргая, чтобы привыкнуть к свету ультрафиолетовой лампы. Затем я вдохнула этот запах.
Сухой, пыльный душок плесени ударил в лицо. Я вскочила, ощущая, как скрутило живот, и в ужасе огляделась по сторонам. Никки спала, отвернувшись к стене, подставив стриженые золотистые волосы ультрафиолету.
На полу рядом с ее плечом валялась пустая бутылка без крышки. Аромат апельсинов пропитал фургон. Если в бутылке оставался сок, я бы все равно его не увидела: серость заполнила стекло изнутри, впитав остальные цвета.
– Никки?
Мой голос был похож на задушенный хрип, неразличимый даже вблизи. Я глубоко вдохнула, с ужасом осознав, что споры плесени устремились в мои легкие. От запаха плесени перехватило дыхание, желчь подкатила к горлу в бесплодной попытке смыть ее следы.
– Детка, ты меня слышишь?
Споры проникли внутрь, но пока только внутрь сока. Мои мысли неслись наперегонки, сталкиваясь, словно амебы под микроскопом. Она слишком близко, она должна отодвинуться. Если она отодвинется, ничего не случится, плесень только в соке, все еще образуется…
Никки слабо пискнула, потягиваясь. С этим звуком она просыпалась с тех самых пор, как ее, крошечную розовокожую незнакомку, извлекли из моей утробы, уже пахнущую молоком и детской присыпкой. Перевернувшись, Никки, моргая, уставилась на меня в ярком свете потолочной лампы. Я прижала ладонь ко рту, одним экономным жестом не давая выплеснуться ни словам, ни крику.
– Мам? – Никки привстала на локте, не замечая серого пятна, которое поглотило ее правую щеку, протянулось к уху и терялось