Охота на Велеса. Татьяна Хмельницкая
и тёплый приём.
– Конечно, ребятки, – спохватился охранник, тоже вставая и собирая тарелки.
– Егорыч, я помогу! – тоном, не терпящим возражений, сказала ему, с упрёком посмотрев в спину удаляющегося с кухни Оськи.
– Да справлюсь я, дочка, иди прими душ! – стушевался дед.
Но я и слушать не стала, отобрала тарелки у Егорыча и поставила их в раковину, принялась за мытьё. Но не оставлял меня в покое навеянный эпизод. Колебаться не в моих правилах, предпочитаю решать всё и сразу, потому негромко спросила:
– Ты же узнал его по описанию?
– Похож на одного коллегу по лаборатории, – мрачно подтвердил он.
– Оська считает меня повёрнутой. Но я тоже себя такой считаю… С некоторых пор. Вижу, что видеть не могу. Да и не спорю – чокнутая.
– Что ты! Скажешь тоже! – возразил Егорыч.
– Он думает, что я не в себе, – настаивала я на своём. – Я же вижу, какие он взгляды на меня бросает!
– Не думаю я так, – сварливо сообщил Остап, входя в помещение. – Просто странно всё со стороны выглядит… Экстрасенсы отдыхают.
Сторож почесал затылок:
– А может, в тебе открылось ясновидение?
– Ага! – хохотнул Остап. – Андрей Егорович, ты – учёный человек! Странно слышать от тебя про ясновидение. Вообще от вашей компашки: дяди Бори, папы и тебя такое слышать дико. Я перед приездом Алинки с дядей Борей по скайпу разговаривал, так он тоже про ясновидение задвигал, а папа – верил и поддакивал ему. И всё это говорят учёные с мировым именем!
– Ну, так… – пожал плечами сторож, – чего в наше время-то не случается…
– Ещё скажи: инопланетяне существуют.
– Наукой не доказано обратное, – хмыкнул мужчина, – значит теоретически возможно.
Остап подошёл ко мне, обнял за талию, чмокнул в макушку и, повернувшись к сторожу, с улыбкой в голосе сказал:
– Прикалываешься, Егорыч?
– Да.
Короткий ответ пожилого мужчины прозвучал так ясно, чисто и просто, что я едва не выронила намыленный бокал из рук. В душе словно что-то перевернулось, застыло, как тогда, после сообщения об убийстве в нашей квартире. «Да» прозвучало приговором.
– Жаль, вижу только твоего папу, а не своего, – вздохнула я и принялась вытирать посуду полотенцем.
Егорыч промолчал, лишь по-стариковски поджал губы. Я заметила, что его рука дрожала, когда он засовывал хлеб обратно в пакет.
Ося уселся обратно на стул и нервно барабанил пальцами по столу. Мы со сторожем тоже присели с ним рядом.
– Я вот что подумал, – начал Андрей Егорыч, поглаживая ладонью столешницу. – Под твоё описание, Алина, подходит один наш общий знакомый. Звали его Николай Запрудный. Амбициозный, завистливый и меркантильный до мозга костей человек. Работал в нашей лаборатории. Избавиться от него не могли – сын одной шишки. Ничего сказать не могу, он подавал надежды и работал по призванию.