Долина. Эдуард Михайлов
увидел на балконе Сашкину тельняшку, истошно завопил: «Саня, Саня! Там наших бьют!»
Уже хорошо поддатый к тому времени Саня, без лишних расспросов натянул на затылок голубой берет с эмблемой раскрытого парашюта, и прямо с балкона ловко выпрыгнул во двор. Пьяный батя лишь расстроено махнул ему в след рукой. И вот картина: идет полупьяный, двухметровый десантник в парадной форме, а за ним гурьбой, с арматурой, цепями и финками рвутся в бой полсотни оголтелых подростков. В общем, полкишлака разнесли к чертям собачьим.
А тётя Оля ждет его у дороги, и материт всех малолеток по-чёрному. Самому же Сашке, – полотенцем по морде! Саня как щенок побитый, берет с башки долой, и трусцой до хаты. Два года из него делали машину для разрушения, а тут случай такой подвернулся: "НАШИХ БЬЮТ!". Сам Бог велел пар выпустить. Не знаю, из-за того ли случая, но с тех пор, и по сей день, у меня сохранилось стойкое, уважительное отношение к "десантуре".
Свадьба! Сегодня Саня вступал в другую, взрослую жизнь. Постояв немного под окнами тёти Оли, я вошел в подъезд, где была наша квартира, и поднялся на второй этаж. На двери белела полоска бумаги, с гербовой печатью, где по ободу шла надпись: <РОВД. С-Рахимовский р-н., г. Ташкент. Уз.ССР. > И уже от руки, для непонятливых: «Опечатано».
Сорвав бумагу, я смял и бросил ее тут же. Дверь заперта. Замок прежний. Запах старого дерматина, такого знакомого с детства, уносил меня назад, в прошлое, и на мгновение вдруг подумалось, что стоит тихонько постучать в дверь, как из глубины квартиры послышаться мягкие шаги, и дверь отвориться. Какое-то время я стоял в этой кричащей тишине, а затем, будто спохватившись, спустился вниз и прижался к теплой батарее.
"Как же попасть внутрь?"– усиленно размышлял я. Растущая прямо под окном вишня, имела слишком тонкие и хрупкие для моего веса ветки. Да и окно наверняка плотно закрыто. В моей памяти всплыл случай, когда я учился ещё в первом классе, мама, забрав меня из школы, никак не могла найти ключ от квартиры, очевидно обронив его где-то. Мы проделали с ней весь путь до школы и обратно в его поисках, но так и не нашли. На лестничной площадке, нам встретился Шухрат, соседский парень с четвертого этажа, который был знаменит во дворе тем, что играл в свое время за юношескую сборную «Пахтакора». Мама попросила его выбить дверной замок, но вместо этого умный татарин обошел дом с торца и, приметив тонкую трубу, идущую от электрического распределителя и служащую изоляцией для проводов, ловко забрался по ней к нам на балкон.
Радостная и благодарная мама пыталась сунуть ему в карман железный рубль, но гордый Шухрат увернулся, и, сбежав по лестнице, устремился по своим делам. Много позднее, к удивлению всего двора, его посадили. В какой-то неизвестной мне до сих пор ситуации, Шухрат жестоко покалечил двоих дружинников, переломав им чуть ли не все лицевые кости. Говорили, что те двое были пьяны, и это спасло парня от большого срока. Дали ему три года.
Вспомнив об этом, я вышел из подъезда и завернул за угол дома. В Ташкенте редко кто стеклит