Белая лошадь – горе не мое (сборник). Наталия Соломко
о чем ему писать-то? – ехидно крикнул кто-то. – Он же дворником будет!..
Вахрушев в разговор о своем будущем не вмешивался. Сидел и молчал, как всегда.
– Между прочим, – нахмурившись, сказал Александр Арсеньевич, – многие великие люди учились в школе плохо.
Будущие топ-менеджеры, художники, депутаты, бизнесмены и артистки захохотали. У них было здоровое чувство юмора: второгодник Хрюшкин – великий человек! Разве не смешно?
Саня оглядел хохочущий пятый «Д» и очень рассердился.
– Не отвлекайтесь, – велел он, пошел и сел рядом с Вахрушевым. Тот обитал один на последней парте, у окна.
– Не обращай на них внимания, – сказал он шепотом. – Пиши! Назло пиши…
Вахрушев смотрел в сторону, молчал.
– Слышишь? Пиши, чтоб самому интересно было… Пиши что хочется!
– Как это? – сквозь зубы спросил Вахрушев.
– А так! Есть же у тебя самое главное, тайное желание…
Вахрушев пожал плечами, ответил угрюмо:
– Про то писать нельзя.
– Почему?
– Не положено.
– Ерунда! – сказал Саня. – На то и сочинение, чтоб писать не то, что положено, а то, что хочется. Ты представь, что было бы, если б все писали то, что положено!.. Со скуки умереть можно было бы! И книг хороших не было бы, если бы писатели писали, что положено…
– Я не писатель…
– Это еще неизвестно. Кто тебя знает – кто ты… Пиши!
На первой парте решительно подняли руку.
– А это только Вахрушеву можно писать что хочется? – с обидой спросила голубоглазая маленькая девочка. – Или всем остальным тоже?
– Всем! – сказал Александр Арсеньевич решительно.
Глаза у Сани слипались – ведь ночью он почти не спал. Но пришел из школы Арсений Александрович, озабоченно взглянул на сонно ужинающего Борю и увлек сына в ванную.
У Арсения Александровича только что был Исаков-старший. Директор успокоил его: все в порядке, Боря жив-здоров, но дома жить не хочет… Исакова-старшего, надо сказать, это успокоило не очень.
– Что ты, как педагог, в этой ситуации должен и обязан был сделать?! – возмущенным шепотом выговаривал в ванной Сане отец.
Саня присел на ребро ванны и сонно спросил:
– Что?
– Снять конфликт, объяснить мальчику, что он не прав!
– А если он прав?
– Даже если он прав, ты, ради мира в семье, должен был…
– Зачем?! – вскочил Саня. Сон его прошел, он готов был спорить.
А директор школы спорить не хотел: чего уж теперь спорить, после драки кулаками махать… Он только посмотрел на сына долгим отчаявшимся взглядом.
Отчаяние его проистекало из того, что сын-учитель не понимает самых простых истин:
первое: есть дети и есть взрослые. Взрослые – это взрослые. А дети – это всего лишь дети, неужели непонятно?
второе: дети ни за что не отвечают и живут себе припеваючи. Взрослые отвечают за все. И за детей, между прочим, тоже!
третье: поэтому, даже если взрослые и бывают не правы