На трудных дорогах войны. От Кавказа До Балкан. Константин Деревянко
и связанной с ними боеспособностью армии, что Военсовет ОПАРМ пошёл на такие расходы. Я спросил у Каневского и представителя армии: часто ли приходится выплачивать премии. Редкий день, – был ответ. Я остался до вечера на Дамбе и решил сам включиться в организацию перевозок. Тендера и баржи не выполнили норму, понтоны – выполнили. Но к исходу суток перевезено 800 тонн; это больше, чем неделю назад, на 200 тонн, но далеко от нормы, которую недавно установил командарм: перевозить ежесуточно 1200 тонн грузов, не считая войск.
Несмотря на усталость, решил ехать в тыл армии на планирование завтрашних перевозок. Вместе с Липовским выехали в станицу Батарейка. Я поделился с генералами Пламеневским и Хилинским своими впечатлениями о перевозках: на перевозки требуется от армии поставить волевого начальника, решительно улучшить организацию погрузки и разгрузки, и дело пойдёт. Мне ответили, что такой уже назначен и что они сами будут систематически посещать и налаживать дело на обоих берегах. Пламеневский будет на косе Чушка, а Хилинский – в Крыму.
Канун нового года я пробыл на Дамбе и в Опасном в Крыму, где шёл основной поток грузов. Сегодня мы дадим 900 тонн грузов.
Как приказал командующий флотилией С. Г. Горшков, сегодня прибыло походное непромокаемое обмундирование, и за ночь оно было выдано экипажам. Видите, все нашлось, и оно было, не было внимания к людям со стороны тыла и политоргана и волевого нажима, приказания строевого начальника, возглавлявшего перевозки.
Если Новый – 1943-й – год мы встречали в радостной обстановке наших побед, то Новый – 1944-й – год мы встречали под впечатлением победы Красной армии на Курской дуге и непрерывного изгнания гитлеровских фашистов с территории СССР, наступления Красной армии и Военно-морского флота. Это дало мне повод встретиться у меня с ближайшими соратниками: Дворяненко, Коротковым, Каневским, Рыбинским, Липовским. И фронтовой чаркой, из фронтовой алюминиевой кружки, и пока что с не покрытого ничем моего рабочего стола, и со скромной закуской – мы отметили знаменательные события в жизни советского народа, что скоро ступим на ту проклятую землю, с которой пришло к нам страшное зло и горе. Одновременно по моему приказанию Коротков распорядился выдать всем боевым участникам перевозок новогоднюю чарку.
Нарком Кузнецов прислал на флот новогоднюю поздравительную телеграмму, мы её отрепетовали в низы, а Дворяненко составил нашу поздравительную с постановкой задач, и мы послали её подчинённым.
Скромная встреча за несервированным столом дала мне повод попросить Короткова скрасить наши заботы более приличным бытом, и не только командования переправы, а всех, особенно тех, кто постоянно под ударами врага и стихии, мокнет в воде и покрывается ледяной коркой от колючего морозного норд-оста. Василий Зиновьевич лукаво улыбнулся и произнёс: есть кое-какие резервы, разрешите с нашей фронтовой переправы послать человека в тыл флотилии, в Ейск, и там же – к кое-кому. Я так понял, что он хочет