Я —твои ДНК-ангелы, детка!. Суфьян Бё
словами, как вы уже, должно быть, успели понять, появиться на свет как раз меня и угораздило-таки. И не только проявиться, но и провести. Сам по себе этот факт не из ряда вон выходящий, понимаю. Просто констатация – в конечном счете, жизнь похожа на лотерею. Как данность. Знать бы только, где поскрести монеткой, а над остальным ты уже не властен. Даже если попытаешься оставить ее в неприкосновенности и первозданной, так сказать, чистоте, все одно цифры останутся цифрами и сложатся в те комбинации, сложиться в которые им положено. И рано или поздно постучатся в твои двери, неотвратимые, словно океан, поприветствуют тебя своим беспристрастным «Добрый вечер», выволокут на лестничную клетку, а там… чума, война, голод, мор. И коровы.
Мои познания о Лондоне, как городе, никогда не отличались разнообразием. Что, учитывая мои регулярные в нем пересадки, даже для меня выглядит весьма и весьма странным. О Лондоне, как городе, я знаю только то, что в нем расположен аэропорт Хитроу, через который – случается и такое – следуют рейсы в Кефлавик, Исландия; что движение в нем левостороннее; а самые дешевые мотели наряду с борделями и миленькими стрип-клубами расположены в Сохо (и меня они вполне устраивают, поверьте; с тех пор как сотовая связь разрешила проблему тараканов, жизнь нищебродов и белых воротничков, балансирующих на грани бедности, существенно упростилась… если, конечно, им не случилось родиться в какой-нито экзотической стране пожирателей цикад и многоножек).
Так уж сложилось, что у меня чрезвычайно узкая специализация, требующая крайней степени жертвенности, верности и вовлеченности. И вся прочая лишняя информация отбраковывается уже на подступах к моей памяти, так и не успевая толком в ней укорениться.
Но, впрочем, я отвлекся. На назойливый и липкий смрад, повисший на лестничной клетке так, словно целое стадо толстух разом вдруг решило высушить три тонны одеял, в которые до этого на протяжении долгих шести лет были завернуты их толстокожие тела; на пустоту и бездушность улицы, пересекаемую только кротостью зрачков, зыркающих из замочных скважин дверей и щелей в жалюзи, накрепко запечатавших окна вокруг и повсюду. От подъезда до Пунто мне предстояло пройти 100 метров. Или 109,36 ярдов – как вам больше понравится, тут ведь все зависит от системы счисления. Хотя, положа руку на сердце, 100 метров мне кажутся более симпатичными. На целых тридцать шесть десятых и одной девятки до запятой.
Школьная дистанция, отделяющая пещеру обитания от консервной банки – верные укрытия в моих бесчисленных скитаниях в объятиях нескончаемого кошмара.
Открытые пространства, закрытые пространства. Назойливая злокозненность ландшафта. И птицы, пикирующие с этого чертового неба на мое беззащитное и многострадальное темечко. Ах! Пожалуй, что, это мой самый главный страх и ужас. Потому-то мне и приходится рядиться в котелок и тесный костюм – тем самым я создаю хотя бы