Иней. Анна Инк
Никита несёт сумки, а я плетусь за ним; разбираем пакеты; готовимся ко сну – скорее всего, нам даже не хватит сил и времени попялиться в телевизор; я погружаюсь в темноту, выключив светильник на прикроватной тумбочке, закрываю глаза. Моя жизнь похожа на кусок металлической трубы, оторванной от какого-то неведомого мне устройства: холодная, серая, однообразная, с острыми краями на концах.
Вот так пройдёт мой завтрашний день… А сейчас Никита уже тихо посапывает рядом. Он такой хороший – сделал мне массаж, поцеловал в щёку, и вежливо предложил: «ну что, пора укладываться баиньки?»
Я лежу в темноте с открытыми глазами. Очертания предметов в комнате начинают постепенно проявляться. Матвей Константинович рассказывал нам в художке, что человеческий глаз привыкает к темноте гораздо медленнее, чем к свету. Когда человек выходит из темноты, он может различать цвета и формы в совершенстве всего через пять минут. Я подумала тогда: как здорово, как быстро человек начинает чувствовать лучше, острее, сильнее. Но всё оказалось наоборот. Для меня было удивительно, что чувствительность глаза при освещении должна снижаться. Мы должны меньше стараться, чтобы нормально различать всё вокруг. Я никак не могла понять – ведь так сложно опознавать цвета, не потеряться в их многообразии, так много надо думать, когда видишь всё при свете. А оказалось, что для полноценного зрения после перехода из темноты к свету нужно просто подождать, просто лениво ждать и ничего не делать… Разве это не глупо? …зато когда свет гаснет, глаза начинают работать по-настоящему. Зрение напрягается, чувствительность возрастает, очень много сил наше тело затрачивает на то, чтобы где-то через тридцать минут непрерывной работы мы смогли различать в антрацитовой бездне углы и округлости, диагонали и вертикали, и узнавать в этих геометрических фигурах то, что при свете кажется нам очевидным с первой секунды. Я уже различаю все ахроматические цвета: чёрный, серый, белый. Значит, я лежу без сна уже с полчаса. Короткая стрелка часов начала переваливать за цифру двенадцать. Я опять не высплюсь. Ну же, закрывай свои бестолковые глаза!
Я хотела сравнить себя и её. Как она встречает утро? Её будит Лёша. Он выключает будильник раньше, чем она услышит его. Смотрит, как она спит. Его губы растягивает улыбка. Он опирается на локоть, и мышцы на его руке напрягаются, жилки набухают. На улице уже светает, через прорезь в шторах падает перламутрово-жемчужный свет с сизым отливом, и его золотистые волосы отдают холодным блеском. Он смотрит на её полуоткрытые губы, его зрачки расширены от возбуждения, глаза тёмные и тягучие. Он нежно целует её, и она пробуждается, поднимает ресницы. Она видит над собой красивого, сильного, молодого мужчину. Он смотрит на неё с восхищением, и она зажмуривается от удовольствия. Потягивается, откидывает назад свои длинные руки, вытягивает их, словно белый лебедь распрямляет тонкую шею. Он целует их, её лилейная