Тогда и сейчaс. Оли Дункан
наших мастеров. Несмотря на то что многие послевоенные полотна были темноваты, выполнены на картонках или ветхих холстах, все восхищались мастерством советских художников и умением так трогательно передать человеческое тепло и непосредственность. Наши гениальные художники рассказывали о жизни народов СССР так, что даже англичанам хотелось посидеть с людьми в хатах, попить чай с семьёй за большим столом, поиграть в волейбол с ребятами во дворах, поудить рыбу, сплясать в конце концов! Англичане чувствовали тепло, которого у них дефицит! Будучи такими музыкальными, наши островитяне недополучили главного – человеческого тепла. Работы наших мастеров восхищали и завораживали. На моих выставках пили виски и восторгались девочками в бантах и школьной форме, солдатами в пилотках и любящими матерями. Картины советских художников настолько захватывали, что каждый хотел их приобрести. Я гордилась тем, что делаю, потому что рассказывала о своей Родине, детстве и юности! Я показывала жизнь своей великой страны, о которой тогда мало кто знал на Западе. Плохое – в сторону! Посмотрите на нас, полюбуйтесь, задумайтесь!
Я вспоминаю… В ноябре – выставка. Перси Баркер, мой партнёр, с нетерпением ждёт меня. Оформила сорок холстов. С министерствами работать тяжело, но я готова. Пришлось везти всё самой, поездом. Дорога тяжёлая: границы, проверки, конечная остановка Остенде (Бельгия), а уж потом только четырёхчасовой паром до Англии (Дувр). Я часто так ездила и теперь очень устала. Дорога дальняя, а мы ещё даже Брест не проехали. Со мной в одном купе ехала на работу в Брюссель молодая пара. Точный возраст не скажу, думаю, лет до сорока. Увидели английский паспорт, и началось: возвращайся на Родину (буква «р» раскатистая), ты бросила свою страну, предательница! И так всю дорогу. Мои чувства были созвучны словам Высоцкого: «Я не люблю, когда мне лезут в душу, тем более когда в неё плюют». Проехали Брест, Польшу, ГДР, следующая – таможня ФРГ и западный Берлин. Вообще-то я не курю. Но пачка сигарет «Мальборо» у меня всегда была в сумочке для сувениров. Вынимаю сигаретку и закуриваю, пуская кольца в потолок: «Вот сейчас войдёт немецкая таможня, и я покажу пальчиком на ваши коробки с консервами, которые вы везёте в товарном количестве. У вас, конечно же, всё конфискуют, и вас ожидает голодная смерть в Брюсселе». Эти двое застыли, забыв про «возвращайся» и «предательницу». «Что притихли? – спрашиваю. – Что вас так беспокоит?» Вошли вежливые немецкие таможенники: «Гутэн абэнд. Ви геен зи бите? Что везёте? Продукты питания, цветы и т. д.?» «Нихтс, данке шон», – отвечаю. Всё! Таможенники вышли из купе. «Ребята, везите дальше свои консервы», – говорю я своим попутчикам. Молодая пара смотрит на меня благодарными глазами.
Я вспоминаю… Мои восьмидесятые. Подруга Роза влюблена в Алика Княжинского, который её постоянно обманывает, но не бросает, хотя лучше бы бросил. Роза похудела на десять килограммов. Это ей очень идёт. Хороша до невозможности: тонкая талия, раскосые глаза, густые каштановые волосы. Ну чем не красавица? Она любит, а он, паразит такой, её обманывает. «Это дело надо прекратить», – советую