Возвращение к Истине. Андрей Халов
и выпили всё так, в полном молчании, он кивком головы предложил мне выйти из пивной, и я охотно последовал за ним. В это время где-то рядом, за соседним столиком вспыхнула пьяная драка, после нескольких ударов переросшая в настоящую свалку. В ход пошли стулья, зазвенело стекло разбитых бокалов и фарфор колющихся тарелок, слетающих с перевёрнутых столов. По бару заплясала растущая, как снежный ком, куча-мала.
Бармен, недолго думая, тут же прекратил продажу пива, закрыл металлической гофрированной шторой стойку и исчез за ней, видимо, побежав за милицией.
Мы едва успели выйти из бара, как два патрульных милиционера встали у входа и после нас никого уже не выпускали на улицу.
Старичок, отряхнув полы своего плаща, предложил мне идти, и мы побрели вниз по кривой улочке.
Он молчал, и я шёл рядом с ним совершенно бесцельно, не спрашивая даже куда и зачем. Мне было всё равно куда идти, лишь бы не стоять на месте.
Дождь, к счастью, уже кончился, но было всё-таки очень прохладно, и уже через несколько минут, обдуваемый ветром, я продрог насквозь.
Мой спутник заметил это, поэтому спросил, почему я так легко одет. Я ответил ему: «Думал, что сегодня будет тепло – лето всё-таки!..». На самом деле, это была неправда, потому что у меня просто не было ни летнего плаща, ни куртки, ни чего-нибудь другого в этом роде, более тёплого. Не одевать же летом демисезонное пальто – единственное из верхних тёплых вещей, что у меня было?!..
От сырости и прохлады вечера захотелось куда-нибудь спрятаться, хотя бы в подъезд дома. Пронизывающий, неласковый, совсем не летний ветер выдул из моего тела последние остатки тепла. Поэтому я был обрадован когда старичок предложил мне заглянуть к нему домой: живёт он здесь, не далеко, и у него большой собственный дом. Да разве он попёрся бы в какую-нибудь даль, да ещё в такую погоду, чтобы хлебнуть в баре пару кружек пива?!..
– Не знаю, просто, я знаю таких людей, которые за кружку пива готовы скакать на край света, если приспичит! – мне показалось, что я намекаю на самого себя.
Старичок рассмеялся и долго и почти беззвучно трясся от своего старческого смеха.
– У меня, если ты заметил, возраст не тот, – сказал он, наконец, – я даже захотел бы – не смог бы на край света сбегать за кружкой пива. К тому же в городе достаточно баров везде. Конечно, в центре их больше….
– Не заметил, – ответил я как-то невпопад, задумавшись о чём-то своём.
Старик с сочувствием посмотрел на меня, я глянул на него и взгляды наши встретились.
Я вообще не люблю и избегаю смотреть в глаза людям, особенно старым. В их глубине что-то лежит, тяжёлое и печальное, и чем старше человек, чем больше довелось ему пережить на своём веку, тем тяжелее этот камень, притаившийся на глазном дне. Не знаю, виден ли этот тяжёлый осадок жизни кому-нибудь ещё кроме меня, но я его вижу у каждого. Единственное, что не имеет этого камня, это детские глаза. Они чисты и прозрачны. Они свободны от этого налёта. В детские глаза я, казалось бы, мог смотреть до бесконечности, но не в старческие….