Разрешение на штурм. Сергей Москвин
из нижнего ящика жестяную банку растворимого кофе, стеклянную банку с сахаром и две керамические чашки. Сделав очередной глоток, Чигорин спросил:
– Кстати, а как ты узнал, что снимок из Грозного? Он же не подписан.
– Мне эта панорама, – Ватутин еще раз взглянул на фотографию, – по ночам целый месяц снилась.
– Расскажи, – попросил Вадим.
Несколько секунд Ватутин сосредоточенно размышлял, потом кивнул головой:
– Ладно, дело прошлое. Можно и рассказать. Вскоре после того, как чеченское правительство вернулось из Гудермеса в освобожденный Грозный, в Заводском районе объявился бандитский снайпер и принялся обстреливать блокпост и районную комендатуру. Как раз отсюда и стрелял, – Ватутин еще раз бросил взгляд на фотографию.
– Так это ведь далеко! – удивился Чигорин. – От этих развалин до блокпоста метров пятьсот, а комендатура еще дальше!
– Шестьсот пятьдесят, – поправил его Ватутин. – Мастером оказался. Когда мою группу перебросили в Грозный из Ханкалы, эта сволочь уже успела трех наших солдат-вэвэшников застрелить, одного офицера комендатуры и двух чеченских милиционеров. Район заводских руин огромный, сам знаешь. Его целым батальоном неделю надо зачищать. А у меня в группе всего шесть человек. Тут тактика может быть только одна: в засаду и ждать. Тем более что было понятно: снайпер приходит на позицию ночью, в темноте, днем делает несколько выстрелов и тут же уходит. Мы определили здания, откуда он мог вести огонь, с наступлением темноты скрытно расположились вокруг, стали ждать. Но снайпер в ту ночь так и не появился. Мы пролежали в камнях до рассвета. Утром я увел бойцов на блокпост, а вечером мы снова выдвинулись на позиции. Трое суток мы выслеживали чеченского снайпера. По ночам выбирались в развалинах заводских цехов, а днем, по очереди сменяя друг друга, наблюдали за окрестностями с блокпоста. И вот на четвертый день...
Мысленно майор Ватутин вновь перенесся на три года назад в освобожденный Грозный, мирную жизнь которого то и дело нарушали жестокие и кровавые вылазки чеченских боевиков...
Рассвет наступил час назад. Но Ватутин все не давал команды своим бойцам возвращаться на блокпост, хотя сведенные ночным холодом мышцы вконец задубели. Ватутин не меньше своих бойцов мечтал о кружке горячего чая и шерстяном солдатском одеяле, в которое, придя на блокпост, можно будет завернуться и, согревшись под ним, поспать несколько часов до следующей бессонной ночи. Но какое-то необъяснимое чувство удерживало его на месте, за кучей кирпичных обломков, заставляя вновь и вновь вглядываться в пустые глазницы выбитых окон заводских цехов и административных зданий. Вокруг ничего не изменилось. Все было точно так же, как накануне, как и трое суток назад, когда десантно-штурмовая группа «Альфы», под его командованием прибыла на блокпост в Заводском районе Грозного. Ватутин взглянул на часы. Совсем скоро по дороге, на которой установлен блокпост, начнется