Коронованный рыцарь. Николай Гейнце
проникающие прямо в душу, вливаюшие в нее живительный бальзам, дарящие покой и светлую радость.
Его разбитое существование поддерживала мысль, что Ирена кем-нибудь увлечется и согласится на окончательный разрыв. Он возлагал надежду на поездку в Варшаву, он не отказывал ей в деньгах, даже сокращая личные расходы. Он думал, что она там, среди своих соотечественников, встретится с кем-нибудь, кто заставит ее забыть о нем, оставит его в покое. Он готов был ее обеспечить половиной своего состояния… Он даже сказал ей это.
Тогда он был бы свободен и его кумир принадлежал бы ему.
Он знал, по отношению к нему семейства Похвисневых, что ни Зинаида Владимировна, ни ее родители ничего не имели бы против его предложения.
И вдруг, увы, все рушилось!
Он не успел даже побывать у Похвисневых, как появилась Ирена с своими грозными предписаниями. И все надо было исполнить.
Более всего бесило Виктора Павловича то, что внутренне он ничего не имел в настоящую минуту против переезда под одну кровлю с Иреной.
Годичная разлука сделала то, что она имела для него прелесть новизны.
Ее очаровательный образ носился перед ним и почти застилал собою образ Зинаиды Владимировны.
Он знал, повторяем, что это временно, но его бесила эта двойственность его природы.
– Послушай, Виктор! – вдруг подошел к нему Иван Сергеевич. – Я не любопытен и не хочу совершенно знать, какая тайна соединяет тебя с этой женщиной, которая называет себя твоей женою, которую ты назвал так несколько минут тому назад, но, быть может, я могу помочь тебе выпутаться из такого, видимо, двусмысленного положения, тогда, пожалуйста, располагай мною…
Оленин поднял голову.
– Милый дядя, я не знаю, как благодарить тебя за доброе слово… но ты мне помочь не можешь…
– Ты думаешь?.. У меня есть связи, знакомство…
– Увы, никто не поможет…
– Уж и никто…
– Ты прав, не никто… Один человек мог бы мне помочь.
– Кто же это?
– Государь.
– Государь… – повторил Дмитревский. – Ну, это значит, конечно, никто, потому что государь у нас не потворщик любовным шашням… В этом отношении он более чем строг, и едва ли найдется человек даже из очень близких к нему, который решился бы доложить ему о подобном деле…
– Увы, я знаю это сам, и она это знает… – опустил голову Виктор Павлович.
– Что же ты намерен делать?
– Исполнить ее волю.
– В чем же состоит она, можно полюбопытствовать?..
Оленин рассказал вкратце желание Ирены Станиславовны.
– Ее нельзя назвать требовательной, – заметил Дмитревский.
– Ты думаешь?
– Я не только думаю, но это очевидно, другая потребовала бы открытой совместной жизни.
– Это было бы лучше.
– То есть как лучше?..
– Так, это не было бы тем дамокловым мечом, который теперь висит надо мною и не дает мне дышать спокойно. Она это знает… Я ей предлагал обвенчаться – она отказалась.
– Вот как!
– Да,