Коронованный рыцарь. Николай Гейнце
ее все пылало. Она была прелестна.
Виктор Павлович несколько раз поднимал на нее глаза, но тотчас опускал их под гневным взглядом.
– Вы же согласились, – начал он также на «вы». – Я, кажется, исполнял со своей стороны все… – начал было он.
– Что все?.. Вы давали деньги… и это по вашему все…
Она нервно захохотала.
– Чего же вы хотите? – прошептал он.
– Вы не знаете… Впрочем, ведь вы не соблаговолили прочесть моих писем.
Она взглядом указала на письма, которые она все еще продолжала держать в руке.
– Извольте, я скажу вам чего я хочу… Сядьте.
Она сделала величественный жест, указав ему на стул, стоявший по другую сторону подзеркальника, и сама села на свое прежнее место.
Оленин сел.
– Я прежде всего хочу, чтобы вы жили у меня…
– У вас? Это невозможно… Наш брак не объявлен…
– Не беспокойтесь… Я не хочу вас компрометировать, и не хочу за вас выходить замуж второй раз, то есть лучше сказать, второй раз венчаться, по-настоящему… Но я занимаю два этажа, вверху живу я с теткою… очень прилично… Внизу будете помещаться вы… Квартиры имеют ни для кого незаметное сообщение… Для всех будет казаться, что вы занимаете отдельную, холостую квартиру… Вы даже можете у меня не бывать.
– Тогда… к чему ж…
– Я буду бывать у вас…
– Это фантазия… К чему это поведет?..
– Я так хочу…
– А если я не соглашусь…
– Тогда… тогда я пойду к государю… Вы слышали об участи Игнатьева? Найдутся люди, которые заступятся и за меня…
Виктор Павлович вздрогнул.
Он дорогой в Петербург слышал об этой истории. Перемена во взгляде властей на брачные преступления заставила его и тогда задуматься о себе, о будущем. Это даже побудило его было рассказать дяде всю эту печальную историю своей ранней молодости и попросить его совета, а может быть помощи и заступничества.
В последние годы правления покойной императрицы, самовольные разводы между супругами и недозволенные женитьбы, как на близких родственницах, так и от живых мужей и жен сделались явлением почти обыкновенным и очень частыми.
Государю, отличавшемуся строгой нравственностью, было все это известно еще до вступления его на престол, а потому, приняв бразды правления, он захотел искоренить эту распущенность нравов, дошедших до своего апогея.
Много шума вызвало в петербургском обществе запрещение приезда ко двору трем представительницам высшего петербургского общества, которые отличались легкостью своих нравов, но еще более громким было дело Афанасия Ивановича Игнатьева, о котором и упомянула Ирена Станиславовна – так звали по батюшке госпожу Оленину.
Игнатьев – зажиточный дворянин – покинул свою жену на произвол судьбы, и несчастная женщина принуждена была добывать себе пропитание ценою своего позора.
О муже около полугода не было ни слуху, ни духу. Он канул точно в воду.
Наконец его разыскали в Украине, где он только что