В тихом омуте. Пола Хокинс
у меня с языка, – ты в этом тоже виновата!»
Женщина-детектив захлопотала, наливая всем воды, и попыталась всунуть мне стакан в руку, но я больше не могла все это выносить. Я чувствовала, что вот-вот расплачусь, но не хотела, чтобы они видели мои слезы.
Я направилась в свою комнату, заперлась и уже там разревелась.
Обмотав рот шарфом, чтобы плакать как можно тише, я сопротивлялась желанию дать себе волю и выплеснуть все отчаяние наружу. Мне казалось, что если я не сдержусь, то уже никогда не смогу прийти в себя.
Я изо всех сил старалась не думать, но в голове продолжали крутиться слова: «Прости, прости, прости, это я виновата». Я смотрела на дверь своей спальни и вновь и вновь видела, как в воскресенье вечером мама зашла пожелать мне спокойной ночи. Она сказала: «Что бы там ни было, ты же знаешь, как сильно я тебя люблю, Лина, правда?» Я повернулась набок и надела наушники, но знала, что она продолжала стоять и смотреть на меня. Я чувствовала это, как и ее печаль, и даже испытывала удовлетворение, потому что считала, что она получила по заслугам. Я бы отдала все на свете, буквально все, лишь бы иметь возможность встать, обнять ее и сказать, что я тоже ее люблю, что она ни в чем не виновата и что я не должна была говорить, будто это целиком ее вина. Если она и была виновата в чем-то, то не больше меня.
Марк Хендерсон
Сегодня был самый жаркий день года, и, поскольку Смертельная заводь исключалась по очевидным причинам, Марк отправился искупаться вверх по реке. На участке перед коттеджем Уордов река становилась шире, а потом снова сужалась, устремляясь по рыжеватой гальке. Но посередине заводь была глубокой, а вода такой холодной, что перехватывала дыхание и обжигала кожу, невольно вызывая приступ смеха.
И он смеялся, смеялся громко – ему захотелось смеяться впервые за последние несколько месяцев. И в реке он оказался за это время тоже впервые. Река перестала быть для него источником удовольствия и вызывала только ужас, но сегодня все вернулось на круги своя. Сегодня он чувствовал себя хорошо. Проснувшись с ясной головой и легкостью в теле, он сразу понял, что сегодня отличный день для купания. Вчера Нел Эбботт нашли утонувшей. Сегодня отличный день. Он чувствовал, как с души не то чтобы свалился камень, а будто тиски, сжимавшие его виски, сводившие с ума и не позволявшие жить, наконец-то разжались.
К нему домой пришла женщина-полицейский – очень молодая сотрудница уголовной полиции, и ее девичья непосредственность так располагала к себе, что ему даже захотелось сообщить ей то, чего не следовало. Ее звали Келли, а фамилию он не запомнил. Он пригласил ее войти в дом и рассказал правду. Что видел, как в воскресенье вечером Нел Эбботт вышла из паба. Он не стал говорить, что отправился туда в надежде встретить ее, это было не важно. Он сказал, что они поговорили, но очень недолго, потому что Нел торопилась.
– А о чем вы разговаривали? – поинтересовалась Келли.
– О ее дочери, Лине, одной из моих учениц. В последний семестр у меня с ней были кое-какие проблемы, главным образом связанные с дисциплиной. В сентябре начнутся занятия, и английский она станет