Отель «Прага». Татьяна Столбова
в Архангельске – это было здорово. Она показала Лине тетрадочку, куда записала адреса новых друзей. Четыре страницы, аккуратно заполненные именами и фамилиями не только девочек, но и мальчиков, украшенные сердечками, нарисованными вместо их подписей, неожиданно вызвали в Лине не то чтобы черную, но близкую к этому цвету зависть. После такого неудобно было и рассказывать про какого-то алтайского мальчика, одного-единственного, да и то не ставшего не то что другом, но даже знакомым. Они ведь, вспомнила Лина, даже и парой слов не перебросились. Только взглядами. А что можно рассказать подруге про взгляды, если та уже успела дважды поцеловаться с каким-то душкой Артуром, зеленоглазым блондином из старшего отряда.
Конечно, Вера могла и приврать. Может, он и не был зеленоглазым блондином. Может, он был кривоногим брюнетом с такими крошечными глазками, что цвета и не разберешь. Может, и звали его не красивым именем Артур, а, к примеру, Титом или Емельяном.
Это говорила зависть, Лине хватило ума признаться себе. Вера не была склонна к лжи, и к преувеличению тоже. Разве что чуть-чуть. Но, слушая оживленный рассказ подруги, Лина все равно не могла заставить себя забыть о собственных скучных каникулах и невольно все сравнивала – своего алтайского мальчика и Вериного блондина из старшего отряда, свою ужасную сестру и Вериных подружек из разных городов. Потом вдруг вспомнила невероятную красоту Алтая, серебристую большую рыбу, медленно проплывающую у самого борта лодки, над темной глубокой водой, гулкую тишину, необозримый простор неба, мутно-белый туман и многое другое, что, оказывается, оставило в ее душе след, и зависть ее прошла сама собой.
Лина улыбнулась Вере. Она любила подругу. С ней было интересно и довольно комфортно, она редко обижалась, не была назойлива. И все же даже с ней Лина почти всегда чувствовала себя одинокой и непонятой. Тогда, да и гораздо позже, она и сама не знала, какого понимания хотела. Что в ней было такого особенного? Ничего. Она ничем не отличалась от всех других сверстниц. Но то ли отличаться хотелось, то ли действительно в ней, в душе ее или в натуре, содержалось что-то, жаждущее открытия и триумфа, однако неудовлетворенность собой и своим положением в окружающем обществе Лина чувствовала с ранних лет. Поначалу это было неосознанно, ее постоянно что-то не устраивало, что-то ей мешало, а что – она понятия не имела. То хотела мороженое, то игрушку, а получив и то, и другое, не ощущала ничего, кроме разочарования в жизни.
Затем стало проясняться: того внимания, которое она получала от родных и знакомых, было ей недостаточно. Хотелось большего. Хотелось также любви. Сильной, яркой, огромной, всепоглощающей. Лина мечтала, чтобы ее любили так, словно кроме нее вокруг никого больше нет. И, главное условие, чтобы это продолжалось всю жизнь, вплоть до смерти ее или того, кто любит. Сама она готова была в ответ полюбить точно так же, а пока в сердце ее не было никакого подобного чувства