Слова, из которых мы сотканы. Лайза Джуэлл
того как около часу ночи их вежливо попросили из ресторана, они устремились на улицу – великолепные парни и девушки, шагавшие в обнимку, распевали как в кино. Она попыталась снять их на камеру мобильного телефона, но свет был недостаточно хорошим, и осталось лишь мерцание фонарей и вытянутые полосы с человеческими очертаниями. Впрочем, Робин все равно сохранит фотографии на память о хороших временах. О лучшем вечере в своей жизни.
Она запила таблетку энергетическим напитком и пожелала, чтобы то и другое удержалось внутри. Осталась лишь одна таблетка, и, если что-то пойдет не так, нужно будет обратиться к семейному врачу. У Робин никогда не было похмелья. Просто стальная печенка. Но Робин чувствовала себя смертельно усталой, словно только что выползла из могилы. Она откинула с лица черные волосы и посмотрелась в зеркало на туалетном столике. Правильно ли это – думать, что ты такая хорошенькая? Нормально ли это? Смотрятся ли в зеркало другие восемнадцатилетние девушки с мыслью: «М-м-м, а я хорошенькая»? С ней так случалось регулярно. Каждый раз, видя свое отражение, она испытывала тайную дрожь удовольствия. Робин уже боялась потерять свою красоту. Уже знала, что ближе к тридцати годам будет изгонять бесов с помощью ботокса, или что еще там придумают к 2018 году. Сидеть в цистернах с марсианской мочой, или еще что-нибудь. Вообще-то Робин предпочла бы инъекции ботокса цистерне с марсианской мочой. Так или иначе, она собиралась оставаться в игре.
Для Робин самым страшным было плохо выглядеть. Но она выглядела совсем неплохо, даже несмотря на пять часов сна и усердную переработку продуктов спиртового распада в организме. Ее ореховые глаза были круглыми и слегка выпуклыми, каштановые брови изящно изогнутыми. Ее нос был превосходным, иначе и не скажешь. Не курносый, не длинный, не короткий, совершенно прямой, с аккуратными маленькими ноздрями. А еще рот. Он был мягким, как подушка. В детстве она выглядела почти как инопланетянка: слишком широкие глаза и здоровенные губы, словно списанные с лица тридцатилетней женщины. Робин пришлось дорасти до своих неземных черт, вырастить кости и мышечную структуру для их поддержки. Люди иногда говорили, что она похожа на Анжелину Джоли. И Робин было интересно, в самом деле интересно, откуда у нее взялись эти губы. Они были похожи на африканские. Могло быть и так, предполагала она. Губы не принадлежали ее матери, это точно, потому что у матери они были узкими и прямыми, как трамвайные рельсы. И, конечно же, она не унаследовала эти губы от отца, потому что он не был ее настоящим отцом, а мать никогда не встречалась с ее реальным отцом, так что Робин понятия не имела о его лице. Наверное, думала она, у него были полные губы. Смуглый, с полными губами и скулами, похожими на бумеранги.
Она совсем немного знала о своем настоящем отце. Он был французом, жил в Лондоне и занимался медициной. Не какой-нибудь там старой медициной, а детской медициной. Он был… Как там его называли ее родители? – да, он был альтруистом. Правильно. Он работал с больными детьми и жертвовал свою