Оставь компас себе. Петр Альшевский
легла бы меня на голову оптимально – я бы выпрыгнул и в уголок, но вратарь из ворот, длиннющие руки к мячу и поймал.
Меня не задел, но я упал.
Пенальти! Ты, судья, ты, лошара, ты глаза-то разуй!
От незадачливости бесился, траву рвал… на исходе игры упал, и судья свистнул. Теперь-то он фол разглядел… в центре поля! С адскими болевыми последствиями в голеностоп шипами въехали. И судейская трель. Как пенальти, свисток молчит, а как в сорока метрах от ворот, рассвистелся.
Пенальти не было. Сейчас меня снесли и штрафной мы пробьем заслуженный, мной заработанный – что есть этот штрафной, что нет. Заработай я пенальти, меня бы отметили, а я что заработал? Ни за что голеностоп у меня раскурочили. Из головы попробую выбросить. Жена, дети, послематчевое пиво, все у меня на загляденье, жена накормит меня грибным рассольником, синенькое домашнее платье передо мной снимет, до чего же потасканной она выглядит.
Вырваться бы куда-нибудь вдвоем, в лесной тиши, взявшись за руки, побродить… и бритвой ей по шее?
Цветочек ей! Жене моей непривлекательной, но для меня милейшей, важнейшей, футбольную карьеру продлевающей, люблю тебя, Ольга.
И пиво люблю.
А футбол не очень.
Наистабильнейший нажим возжелания любви великой. Но поговорим о второстепенном. О подрочившем мужчине, что в купе со мной едет. Со взором на меня разрядившись, лимит дозволенного он не превысил, и к проводнику насчет избавления от него я не взываю, расплатой со стороны Коленьки к бегству не тяну – убеги, и Коленька тебя не уроет, приезд в Бийск тебе не омрачит, есть загвоздка. Коленька к поезду не заявится. На перроне я его и высматривать не буду. Между мной и Колей безусловно любовь, но великая ли она? спросив мнение кого-нибудь объективного, наверняка услышу, что судя по моему описанию отношение Коленьки ко мне довольно прохладное. Не осведомляется обо мне, подарочки через проводника не передает – я бы о нем грустила, а он бы позвонил и сказал, что ему, работой заваленному, из Бийска не выехать, но поезд оттуда ты встречай.
Вагон шестой, проводник рябой, у него для тебя презент.
С колотящимся сердцем я бы стала выпытывать, не украшения ли, не флакон ли духов французских, набор елочной мишуры?
Проявил себя Коленька, нарядностью елочки моей новогодней озаботился…
До Нового года месяцев десять. Предыдущее празднование я без Коленьки провела. Гуляющие сквозняки, опившиеся мужчины, фужеры с шампанским мы у Люсеньки поднимали; мне достался надколотый, но я пила осторожно и не порезалась. О прошлом Новом годе говоря, мне и тему Отпускного Антона затронуть придется.
Вы, Антон, кажется, не местный – и что же вы у нас…
У вас я в отпуске.
Но в отпуск люди на юг, а вы…
А я к вам.
Это пожалуйста, но вы