Губернские очерки. Михаил Салтыков-Щедрин
с платком на голове.
– Пожалуйте, ваше превосходительство, пожалуйте, не побрезгуйте! – говорит она, низко кланяясь.
– Извините, сударыня! я еще только «высокородие»! – отвечает Алексей Дмитрии и скромно потупляет глаза.
Его высокородие садится на приуготовленном диване; городничиха в ту же минуту скрывается; именитейшие мужи города стоят но стене и безмолвствуют. Его высокородию, очевидно, неловко.
– Прикажете начинать музыке? – спрашивает Дмитрий Борисыч.
– Как же, как же! – отвечает его высокородие. Музыка играет; до слуха его высокородия достигает только треск контрбаса.
– Да ты тут и музыку завел! – замечает его высокородие, – это похвально, господин Желваков! это ты хорошо делаешь, что соединяешь общество! Я это люблю… чтоб у меня веселились…
– Все силы-меры, ваше высокородие… то есть, сколько стаёт силы-возможности, – отвечает Дмитрий Борисыч.
Молчание.
– А вы, господа, разве не танцуете? – спрашивает Алексей Дмитрич, поводя глазами по стене.
Именитые чины, принимая эти слова в смысле приглашения выйти из комнаты, гурьбой направляются в залу. Его высокородие несколько озадачен.
– Что ж это они? – говорит он, хмуря брови, – разве мое общество… кажется, я тово…
Дмитрий Борисыч, в совершенном отчаянье, спешит догнать беглецов.
– Ну, куда же вы, ради Христа? куда вы! – говорит он умоляющим голосом, – Михайло Трофимыч! Мечислав Станиславич! Станислав Мечиславич! хоть вы! хоть вы! ведь это скандал-с! это, можно сказать, неприличие!
Но именитые лица упорствуют. Дмитрий Борисыч вновь прибегает в обитель.
– Ваше высокородие! не соблаговолите ли в карточки?
Алексей Дмитрич затруднен.
– Я… да… я тово… но, право, я не могу придумать, с кем же ты меня… – говорит он.
– На этот счет будьте покойны, ваше высокородие! партия – самая благородная: всё губернские-с…
– Ну да… если партия приличная… отчего же…
Один из партнеров, Михаил Трофимыч, поспешно распечатывает карты и весьма развязно подлетает к его высокородию.
– Votre Excellence![8] – говорит он, подавая карточку.
– Mais… vous parlez français?[9] – замечает его высокородие с приятным изумлением.
– Они обучались в университете, – вступается Дмитрий Борисыч, – ихняя супруга первая дама в городе-с.
– А! очень приятно! J'espère que vous me ferez l'honneur…[10] очень, очень приятно!
Между тем танцы в зале происходят обыкновенным порядком. Протоколист дворянской опеки превосходит самого себя: он танцует и прямо и поперек, потому что дам вдвое более, нежели кавалеров, и всякой хочется танцевать. Следовательно, кавалеры обязаны одну и ту же фигуру кадрили попеременно отплясывать с двумя разными дамами.
– Фу, упарился! – говорит протоколист, обтирая платком катящиеся по лбу струи пота, – Дмитрий Борисыч! хоть бы вы водочкой танцоров-то попотчевали!
Ваше превосходительство! (франц.)
А… вы говорите по-французски? (франц.)
Я надеюсь, что вы окажете мне честь… (франц.)